После сжатого автомобильного пространства внезапно открывшийся бескрайний простор вводит всех нас в крайнее восхищение. Антон немедленно, в чем был одетым и, не спрашивая на это нашего с Татьяной разрешение, направляется, все, ускоряя свой шаг, к воде. Мы его не останавливаем. Только переглядываемся и улыбаемся. Еще бы! Сын ради этой встречи выдержал такое испытание дорогой! Мы его не останавливаем и даже не делаем замечаний, видя, как Антон уже по пояс скрывается в часто набегающих на берег волнах. После очередного «погружения» он сам виновато оглядывается. Мы немедленно меняем свои выражения на лицах с умиленно-блаженных на негодующие и строгие. Антон моментально читает наш бессловесный приказ и медленно выходит из притягивающей его пучины. Он улыбается нам, прекрасно понимая, что никто его сейчас за это первое купание ругать даже и не собирается: взгляд-то наш своего истинного выражения безмерного обожания к нему так ведь и не поменял!

– Ну, как тебе море? – спрашиваю у Антона, рассчитывая одновременно вычислить и его самочувствие.

Глаза сына искрятся и отражают господствующий в этом месте на Земле зелено-голубой цвет моря и неба. Подходящие слова не сразу приходят ему на ум:

– Хорошее… Теплое… И… И совсем не соленое! Ты же говорил, что море соленое!

С недоверием к услышанному сам подхожу к кромке суши и моря и осторожно, чтобы не намочить обувь, обмакиваю один палец. Затем медленно, одним кончиком языка облизываю остатки влаги на коже. Уставший разум констатирует: «Действительно, не соленая! Неужели такая разница с Черным?». Начинаю вспоминать и легко высчитываю, что в последний я раз был на Азове еще в восемьдесят первом, то есть, ровно двадцать лет тому назад…

– Сынок, это же не Черное, а Азовское!

– Это Азовское, что не море совсем?

– Море, море! Настоящее! Смотри, какие волны! И песка сколько!

Только… Только оно немного не такое, понимаешь?…

Антон уже меня не слушает, начав с увлечением распаковывать свои карманы до упора набитые игрушками и усаживаясь в мокрой одежде прямо на песок. Мы вдвоем с Татьяной обнялись и, не скрывая от присутствующих рядом отдыхающих на своих лицах блаженные улыбки осуществившейся мечты, стоим лицом к ставшему уже совершенно реальным морю и теплому, дующему сейчас только для нас одних, ветру. Закрыв глаза, и крепко прижавшись друг к другу. Вот оно то мгновение, из-за которого мы не могли в ожидании спать сполна ночи, долго ворочаясь в бессоннице и пробуждаясь с первыми солнечными лучами еще за целых два месяца до наступления этой кричащей своими красками реальности!

Резкое изменение обстановки моментально расслабляет. Чувствую, что начинаю засыпать прямо стоя. С трудом выхожу из оцепенения, и сам напрашиваюсь сходить в разведку, ведь мы даже не знаем, где мы сейчас находимся. В обе стороны по крутому берегу за нашими спинами рассыпаны маленькие домишки неизвестного населенного пункта, выше которых только красная от ржавчины звезда на стальном шпиле братской могилы…

Село Каменское коротко вытянулось вдоль своей единственной улицы. Несмотря на свои размеры этот населенный пункт почти курорт. Так, по крайней мере, начинает нам казаться после выслушанных мнений на этот счет местных жителей. По уровню цен на продукты питания и по стоимости предлагаемых услуг эта точка на карте бьет все нам известные цены в покинутой только вчера столице. А что же нас ждет в этом году в нашей Гаспре!?

Привычная по юношеским воспоминаниям серость азовской воды. Купающиеся рядом с многочисленными отдыхающими и не обращающими на них, на правах местных, никакого внимания сельские собаки и многочисленный крупный рогатый скот. Далекая до уровня курортно-классической чистоты морская вода приятно греет тело, несмотря на то, что под солнцем на берегу в тени под зонтом почти сорок по Цельсию. Ни свежей рыбы, ни даже сушеных бычков никто не предлагает. Никаких фруктов нет напрочь! Все объясняют такую редкую для этого места ситуацию продолжительным штормом и весенними заморозками. А какой же это шторм? Разве что только для этого далекого и забытого Богом места… Единственная «достопримечательность» Каменского – видимое с любой точки в поселке братское захоронение более трех тысяч солдат Красной Армии, окруженных и сброшенных в море в этом месте гитлеровцами в ноябре сорок первого. Именно так написано на разбитых и вновь сложенных мраморных плитах. Когда стоишь у этого захоронения лицом к морю, на высоком, почти отвесном, обрыве над узкой полоской пляжа очень легко представить, как шестьдесят лет тому назад происходило это избиение, наверняка, полностью безоружных… Каждый раз, проходя мимо этой братской могилы настроение портится не от полного запустения в этом месте, а от того, что, к сожалению, на надгробных плитах у обелиска видны имена всего лишь нескольких десятков воинов, из более чем, как здесь указано, трех тысяч…