Прекрасный. 

8. Поход дяди Коли в школу.

- Ты как там, живая?                                                                                                                     

Я оглядываюсь назад, на племяшку, выражения лица которой, естественно, в шлеме не вижу. 

Но, судя по тому, как маленькие пальчики не хотят разжиматься на моем животе, думаю, что она под впечатлением. 

Раньше я ее на байке не катал, да и сейчас не стал бы. Малявка еще. 

Но куда деваться?                                                                                                                               

Отправлять ее одну на такси, особенно, после истерики в подъезде, когда она ни в какую не желала покидать своего сопливого кавалера, а кавалер орал на меня матом до тех пор, пока его мать ремнем в квартиру не загнала… Ну, не вариант после такого на такси.

А оставлять своего элитного зверя в спальном районе  - тоже так себе решение. 

В итоге нацепил шлем, сразу приглушив звуки истерики, порадовался, что на уши перестало давить от ее крика, потом сел на байк, мотнул ей головой, указывая направление движения.  Ленка постояла, подулась, а потом села, естественно. 

Я и не сомневался. Все бабы одинаковые, что в тринадцать, что в пятьдесят. Любопытные, как кошки. И жадные до всего нового.

Уверен, будет потом одноклассницам о своих впечатлениях рассказывать. Еще и популярной девчонкой станет в классе. 

И вот теперь, ссаживая ее с байка и снимая шлем, я готовился ко многому. Немалый процент в вероятностях занимало продолжение истерики. 

Но племяшка удивляет. 

Смотрит на меня глазищами своими. А они печальные-печальные. Как у котенка брошенного, бездомного. 

И такая тоска меня берет! И опять злость на Вальку-дуру, и на себя самого, дебила толстокожего. 

- Иди сюда, - вздыхаю, насильно утягиваю ее за плечики к себе. 

Обнимаю.                                                                                                                            

Ленка тоскливо шморгает носом, и ощущается в моих руках ужасно маленькой. Я вспоминаю, как держал ее, еще мелкой засранкой, на коленях, позволяя играть пряжкой навороченного байкерского ремня и побрякушками на кожанке. И удивлялся: ну надо же! Маленькое что-то! Живое! Глазки смышленые, проказливые. 

А потом она меня обдула, кажется… 

Но это не точно.                                                                                                                                   

Сейчас она сопливит мне футболку, горестно вздыхает, и передать эмоции, которые я при этом испытываю, нереально. 

Хорошо, что все так закончилось. 

Что она дома, что с ней все нормально. Относительно. 

Это главное.                                                                                                                                   

А со всем остальным – разберемся. 

- Ты не думай ничего, Лен, - бормочу я, - мама тебя любит… 

И тут же чувствую, что не вовремя ляпнул. И не то, что надо. Потому что мелкая спина под моими пальцами напрягается, а Ленка отпихивает, подныривает вниз и выворачивается из рук.

- Домой пошли, - командует таким тоном, что я… Подчиняюсь. 

Ну не время сейчас устраивать психотерапию. Тем более, что я  в ней не особо силен. 

Не рыдает, и то хорошо. 

Уже ночью, прислушиваясь к звукам из соседней комнаты, а то, мало ли, вдруг рыдать начнет, я решаю, что делать дальше. 

Надо довести до логической точки ситуацию с Черным Веником, надо наладить отношения с племянницей, сделать так, чтоб доверяла, потому что еще один такой вечер – и половина седой головы мне обеспечена. А я как-то не готов к этому. Молодой еще.