Видимо, мне все же удалось забыться на час-полтора. Очнулась я, когда за окном затеплился чахлый рассвет. В квартире стояла такая угнетающая тишина, что мне стало не по себе. Когда человек пропадает неизвестно где две ночи подряд, это уже серьезно. Я вскочила и понеслась на кухню. Подкрепив свои силы бутербродами и чаем, лихорадочно начала собираться. Не знаю, куда я так торопилась, ведь за окном было еще совсем раннее утро. К отделению милиции я прибыла раньше его сотрудников. Посидела невдалеке на лавочке, посмотрела, как в двери входят хмурые, невыспавшиеся люди в милицейской форме. Беседовать с ними не хотелось, я даже приблизительно представляла, что мне скажут в отделении, но других вариантов просто не могла придумать, сидеть же и просто ждать неизвестно чего я была не в состоянии.

Когда я решилась подняться по ступенькам милиции, было уже вполне рабочее время. После долгих объяснений по переговорному устройству в дежурной части, томительного ожидания и нервотрепки мне удалось, наконец, попасть на прием к следователю. Недовольный сержант молча проводил меня, толкнул коричневую дерматиновую дверь и ушел. Я нерешительно переступила порог кабинета. В довольно маленьком помещении каким-то чудом смогли уместиться четыре стола, два компьютера, три значительных размеров сейфа и четыре милиционера тоже не хилой комплекции. Они неодобрительно посмотрели в мою сторону, всем видом давая понять абсурдность моего появления здесь, в помещении, где серьезные люди занимаются проблемами чуть ли не мирового масштаба. Я едва не забыла о цели своего посещения, так захотелось повернуть обратно. Собравшись с духом, я робко спросила:

– Товарищи милиционеры, к кому я могу обратиться по поводу исчезновения человека?

Товарищи переглянулись.

– Кто исчез-то? – лениво спросил один.

– Давно? – поинтересовался второй.

– Выкуп уже требовали?

Я растерянно молчала. Четвертый милиционер неодобрительно покачал головой.

– Ну чего к девушке прицепились? Сейчас она нам сама все по порядочку расскажет. Правда? Присаживайтесь вот тут, на стульчик.

Комната, как я уже говорила, была малюсенькая, и, присев к столу «своего» следователя, я спиной практически упиралась в стол другого, а локтями, того и гляди, могла снести бумаги с третьего.

– Ну и что у вас приключилось? – спросил милиционер тоном, которым обычно разговаривают с детьми и душевнобольными.

Я разозлилась и сказала:

– У нас муж пропал. Позавчера. Выкуп никто не требовал. Пока.

Парни опять переглянулись, и «мой» все тем же тоном спросил:

– Вы, может, с ним поругались, или, уж извините за такое предположение, он у вас запойный какой-нибудь, ну или там до женщин неравнодушный?

– Дело в том, молодой человек, – все больше и больше раздражалась я, – что позавчера у нас была свадьба. Он пропал прямо с праздничного торжества в парадном костюме с цветочком в петлице. Когда я последний раз его видела, он был практически трезв.

– Ну а зарегистрироваться-то успели? – поинтересовался «товарищ» с самого дальнего стола.

Я кивнула.

– Ну, значит, объявится, хотя бы развод получить…

Я встала и решительно произнесла:

– Знаете что, товарищ следователь, я, конечно, понимаю, что ситуация веселая просто до невозможности, памперсы впору покупать, чтобы не обмочиться. Задерживать вас больше не считаю возможным. Хотелось бы только узнать ваше имя, фамилию и звание.

Такой оборот дела веселым милиционерам не слишком понравился. Трое сразу уткнулись носами в бумажки, разложенные на их столах, а «мой» вздохнул и представился:

– Младший лейтенант Первушин. Игорь Владимирович.