В 1941 году слепой дядя Афанасий написал воспоминания под названием «Из семейной хроники». Я поместил их без редактирования в эту книгу в виде приложения. Эти воспоминания чрезвычайно интересны, так как написаны очевидцем очень далёких от нашего времени событий и проливают свет на историю семьи Станчицев, из которой я происхожу по материнской линии. В конце своих воспоминаний дядя Афанасий выражает надежду, что его записки пригодятся тем из его потомков, которые захотят создать семейную хронику. Я рад, что оказался этим потомком, причём ещё до того, как познакомился с работой дяди Афанасия.

В институте всех фронтовиков зачислили в одну учебную группу. Это было сделано, чтобы облегчить им на первых порах вхождение в учебный процесс. Ведь многие окончили школу ещё до войны и успели подзабыть то, чему их учили. Кроме того, мы были года на три-четыре старше тех, кто только что окончил школу. Эти ребята относились к нам с почтением, как к взрослым. На самом же деле, мы были в чём-то даже более детьми, чем они. Мы как бы «добирали» то, чего лишила нас война.

В перерывах между лекциями мы затевали возню с шумной беготнёй по аудитории и всевозможными отнюдь не интеллектуальными развлечениями. Например, в моде была «коробочка». Идёт по аудитории студент. К нему сзади незаметно подбегают два великовозрастных балбеса и, поравнявшись с ним, одновременно ударяют его что есть силы плечами с двух сторон. Человек от неожиданности нелепо подпрыгивает, издавая при этом какой-то икающий звук. Все хохочут. Оправившись, смеётся и пострадавший, хотя в глазах его горит огонь мести. Естественно, это было развлечение для здоровых ребят. Хиляков не трогали. Ещё был «велосипед». Идёт по проходу потерявший бдительность студент. К нему сзади подкрадывается «добрый молодец», хватает студента одной рукой за поясной ремень, а другой за воротник и, толкая «жертву» впереди себя, заставляет её бежать. «Жертва», инстинктивно сопротивляясь насилию, бежит, как-то по-дурацки семеня ногами и отклонив туловище назад. Зрелище действительно смешное. Это называлось «прокатить на велосипеде». Так развлекались будущие главные инженеры, директора предприятий, начальники отделов и лабораторий и даже министры. Дело кончилось тем, что в перерывах между лекциями все стали ходить боком, прислонившись спиной к стене.

Случались у нас и печальные события. Один из самых молодых и жизнерадостных студентов первого курса – Толя Рязанов, неожиданно заболел и попал в больницу. У него оказалась тяжёлая форма туберкулёза, когда поражены сразу многие внутренние органы. Положение было крайне серьёзное и даже, можно сказать, безнадёжное. Врачи сказали, что можно было бы попробовать лечить больного новым лекарством – стрептомицином, который производится за границей. Стрептомицин можно было купить у моряков, ходящих в «загранку». Стоил он очень дорого, но мы собрали необходимую сумму и передали лекарство врачам. Стрептомицин не помог. Толя умер.

Во время сбора денег возникли неприятности. Кто-то донёс об этом мероприятии в партком института. Инициаторов сбора вызвали «на ковёр» и разъяснили, что собирать деньги для каких-либо целей можно только с согласия администрации. В противном случае это действие граничит с политическим преступлением. С трудом удалось уладить конфликт.

Обедали мы в студенческой столовой, где после отмены карточной системы можно было выбрать еду по вкусу и по карману. В буфете продавалось даже пиво. Я пиво не любил. Мне больше нравился компот. Но мой товарищ из «городских» студентов – Андрей Петров, сын капитана первого ранга, служившего ещё при царе, приучил меня к пиву. «Возьмём пивка», – предлагал он мне, и я слабовольно соглашался. Сперва пить пиво было противно, а потом привык.