В какой-то момент воевода замер, провел по лбу рукой. Его глаза как-то по-особому заблестели.

– Уйка, – спокойно произнес Лютой, – Царица еще на прогулке, из этого следует, что гадюка не успела ей ничего донести. Беги на конюшню, дознайся, не брала ли она лошадь. Ежели пустилась навстречу Царице, посылай самых верных воинов вдогонку, поди настигнут. Пусть срежут проселком. Ежели у конюха не появлялась, распорядись, чтобы по-тихому Палаты прочесали. Явно спряталась в укромном уголке, дожидается Ачиму. – Воевода замахнулся и дал глухой подзатыльник завоеводе. – Не стой столбом, беги уже, да поживее!

– Слушаюсь, батюшка, – на ходу отчеканил Уйка.

Не прошло и получаса, как Уйка докладывал воеводе о проделанной работе.

– Конюх подтвердил твое опасение, воевода, – запыхавшись, бормотал завоевода, – княгиня взяла скакуна и пустилась в дорогу…

– Ты отправил воинов вдогонку? – прогремел Лютой.

– Батюшка, – пролепетал Уйка, – так княгиня не к Царице навстречу направилась, а вслед Митрофану. Мне конюх доложил…

Воевода помолчал.

– Это очень хорошо, – оскалился он. – Седлай коня. Настигнешь обоих и сделаешь уговоренное дело.

Уйка поджал губы.

– Батюшка, как мне Митрофана одолеть, ежели Елизара его предупредит о наших планах?

– Стрелы тебе на что? – вспыхнул воевода. Его лицо налилось краской. – Я не заставляю тебя подходить к нему и в ножки падать. Ты ладный стрелец, вот и прояви свое умение попадать белке в глаз со ста верст!

Лютой уселся на лавку и вытянул ноги. В Велиград вернулось лето. Солнце старательно разогревало воздух. Воевода пыхтел в плотном кафтане и кожаных сапогах.

– Все, иди уже, не доводи до греха!

Завоевода откланялся.

Елизара гнала лошадь в галоп. Страх проникал в ее сердце. Только сейчас за стенами Велиграда, на бескрайних полях, девушка осознала – она сегодня могла погибнуть. От этой мысли княгиня крепче сжимала уздечку. Главное поспеть к Митрофану. Девушка боялась за него. Страх хриплым голосом нашептывал, будто она может не успеть. Уйка уже выполнил задуманное Лютом. Где-то там, в лесу истекает кровью ее… друг. Сердце заколотилось. Кто для нее Митрофан? Хранитель – ее друг и точка.

Поднявшись на пригорок, Елизара увидала прекрасные Белозерские просторы. Глиняная дорога извивалась на тысячи верст. Меж зеленых лугов, пахучих до головокружения. За ними возвышалась высоченная гора, поросшая вековым лесом. У самой кромки княгиня заметила фигуры. Три человека готовились войти в прохладную лесную тень.

– Стойте, – сказал Митрофан, замерев на месте. Он обернулся, разглядывая что-то на горизонте. – За нами всадник.

– Погоня? – с сомнением поинтересовалась Аксинья. Она приложила руку ко лбу, делая козырек от солнца. Ее совсем не смущало, что солнце в другой стороне и потому троица стояла в тени.

– Это девица, – пробормотал под нос Серго.

– Не может быть, – фыркнула Акси, – явственно видно, мужик это. Правда, малахольный. Щуплый… еще и с косой…

Прищурилась и добавила:

– Пришлый. У нас таких нет.

– На коне царская попона, – тихо проговорил Митрофан. Внутри все холодело. – Это же…

Хранитель недоговорил. Как завороженный направился навстречу всаднику. Он узнал ее. Княгиня Елизара. В городе что-то случилось.

Митрофан встретил княгиню. Бледную, трясущуюся. В глазах леденел страх. Из седла она рухнула в его крепкие объятия.

Он жив. Елизара прижималась к его груди, чувствуя биение горячего сердца. В какой-то момент княгиня чуть было не поцеловала Хранителя, но вовремя остановилась. Девушка опомнилась и немного отстранилась от мужчины.

Успокоившись в тени старой сосны, под которой Митрофан устроил привал, Колоярова жена поведала троице о случившемся. Обличила воеводу Лютого и его замысел.