Сейчас же я из последних сил вела своего вынужденного гостя в сторону нашего семейного, а на самом деле папиного, домика. Небольшой, деревянный, всего на две комнаты, не считая кухни-гостиной, он манил меня к себе, обещая спрятать от пронизывающего ветра и колючих снежинок, которые, казалось, царапали лицо. Но незнакомец с трудом переставлял ноги, и я искренне боялась, что он в любой момент опять потеряет сознание. Плед, коим он был укрыт мной еще в машине, сейчас свободно свисал с одного крепкого плеча, только чудом не падая, оставляя мужчину даже без такой сомнительной "одежды". 

— Давай же, ну еще пару метров! Не отключайся! Слышишь?! 

Почувствовав, как мужское тело с каждым шагом становится все тяжелее и все больше наваливается на меня, я запаниковала и, кажется, уже не говорила, а кричала: 

— Не смей вырубаться, черт тебя подери! Я тебя не дотащу! 

— Н-невы… 

— Что? Так, большой мальчик, давай, еще несколько шагов и мы почти на месте! 

Кое-как дойдя до занесённого снегом порога, помогла прислониться незнакомцу к стене, пока сама открывала дверь, раскидав ногой сугроб. Черт возьми, что же я буду делать с этим нудистом, если он заболеет?! 

Распахнув дверь, уже привычным движением поднырнула под тяжелую руку, подставляя свое плечо для опоры. Хорошо, что до огромного, хоть и старого дивана идти всего ничего. 

Уложив, а точнее будет сказано — скинув свою "ношу" в мягкие объятия мебели, накрыла мужское тело пледом и помчалась включать генератор, разжигать камин и заносить вещи из машины. Судя по снегопаду, утром я этого уже не смогу сделать. Хорошо бы, конечно, загнать “Блейзер” в гараж, но сначала нужно заняться гостем. 
Обойдя дом на трясущихся от усталости ногах, принесла папины шерстяные носки, его же огромное теплое одеяло и настойку — для растирания, хотя отцу лучше не знать, как я использовала его любимый самодельный напиток. 
Папа у меня был чуточку странным, да. 

Как только в камине весело заплясал огонь, я подошла к дивану. 
Ну что я могу сказать, жертва столкновения с моей машиной оказался чертовски хорош собой. Это я краем сознания отметила еще там, на дороге, и сейчас убедилась — красавчик. 

Осторожно, практически не касаясь, очертила пальцами овал лица, откровенно любуясь мужской красотой. Резкие черты, впалые щеки, высокие скулы, по-мужски красивые губы и темно-песочные волосы. Он не был красивым смазливой красотой моделей, но его лицо завораживало. А уж про фигуру и говорить нечего. Меня часто называли малышкой из-за среднего роста и обманчиво хрупкой фигуры, рядом с незнакомцем я и вовсе почувствовала себя карликом. Не буквально, но близко к этому.  Очень тонкие запястья, щиколотки, светлая кожа — в детстве я была уверена, что Белоснежку описывали с меня. Именно тогда отец начал называть свою дочь принцессой и продолжает до сих пор. Дед завет гномом, а бабушка называла ласково — Гуам-ми, и говорила, что это значит, что я ее маленький котенок. Жалко, видела я бабушку всего-то раз пять в жизни. С дедом они не были никогда расписаны, а когда папе исполнилось семь лет, она оставила их с дедом одних, чтобы примерно раз в пять лет врываться ярким вихрем в их жизнь, проводить с ними в доме по месяцу и снова исчезать. 

Воспоминания о семье, а особенно о моей Ба, здорово отвлекли, пока руки растирали голые плечи, грудь, живот, одним словом, шикарное тело со всеми этими мышцами, которые так и хотелось трогать. Вот только ситуация не располагает к таким вольностям. Натянув на ледяные ступни вязаные носки, отправилась за грелкой. Не знаю, было ли у этого великана обморожение, я и близко не медик, но ноги согреть ему точно нужно и я думаю, одеяла будет для этого недостаточно!