– Вот как? – я сложил руки под грудью. – И чем докажешь?
– Что? Не буду я ничего доказывать. Озабоченному. Тьфу… Тема закрыта.
– Нет. Не закрыта. Почему это вдруг… всем дали, а мне нет? Придумала на ходу…
– Потому что ты всю вечеринку стоял с чистоплюйским видом. Не любишь отрываться, веселиться? Так не приходи! Павлуша несколько месяцев старался, я сама целый день на бодиарт потратила… для некоторых участников, и ты… Ходил там, тряс своими яйцами… С высокомерным видом. Меня такие святоши БЕ-СЯТ!
– А меня бесят такие распущенные девки… Вроде тебя!
– Только у тебя встал.
Рыжая беспардонно развалилась на диване и задрала ногу на сиденье.
Даже в приличном месте вела себя как у себя дома…
– Рогатку собери. Ты хоть и в хламиде до пят. Но рогатка есть рогатка. Не позорь меня…
– Расслабься. Тебе не помешает!
– А тебе… Тебе не помешает быть немного скромнее. Я тобой займусь, – хрустнул кулаками.
Глава 7
Марфа осталась сидеть, как и сидела, но глаза ее сверкнули.
Вся она такая, рыжая, конопатая, волосы цвета ржавчины, глаза – цвета мокрого песка.
Интересно, у нее там… тоже все конопатое? А пушок на писечке темно-рыжий?
Мне же не показали!
Да похер вообще… Но…
Отчего-то в пот бросило, жарко стало.
Еще эту родинку под задницей вспомнил…
Дышать стало тяжелее. Но я собой владел прекрасно, к тому же знал: каждому на пути господь отсыпает столько, сколько сможешь вынести, если проявишь должную стойкость.
И эта девушка как раз – вызов мне. Персональный…
Так что и относиться я должен к ней соответствующе – с должным терпением и пониманием, что мне потом воздастся.
Вытерплю эту мегеру конопатую, воспитаю в ней чувство скромности и научу приятно, прилично вести себя – и позже судьба меня вознаградит.
Как?
Даже не представляю.
Может быть, попадется мне позднее такая умница, красавица, как в сказке. Беречь ее буду, женой своей сделаю… Детишек настрогаем! В общем, род продолжу, как следует.
Поэтому я улыбнулся Марфе так любезно, как только мог.
Но она не оценила.
– Эй-эй, ну-ка… Живо… Сотри это маньячное выражение со своего бородатого лица.
– Я тебя воспитаю, – сказал внезапно хрипло.
Аж голос сел… И елдак не хотел униматься.
Давно не выгуливал на вольных хлебах. Бабы какие-то не такие…
Вроде бы симпатичные, а интереса ими заниматься нет.
– Не надо мне здесь… Педагогикой заниматься.
– Надо, Марфа. Тебе это… очень надо.
– Удачи, здоровяк. Думаешь, я стану тебя слушаться? – тряхнула своей копной, рассмеялась звонко. – Я могу тебя только О-Слушаться.
– Но работаешь-то ты на меня. Так?
– Так, – произнесла осторожно.
– И тебе эта работа вроде как очень нужна. Да?
– Верно, – ответила уже не так звонко Марфа, нахмурившись, пытаясь понять, к чему я веду.
– Или ты меня слушаешься, или… у-во-ле-на. За каким-то хером тебе нужна эта работа.
Я ткнул себя в грудь пальцем.
– Именно эта работа. И никакая другая. Так?!
Кажется, я попал в точку. В яблочко, мать его!
– О-о-о… – прошипела. – Ненавижу тебя! Ты…
– Ну? Ну? Что-что?
Я встал, потянулся. Марфа сжигала меня убийственным взглядом, от которого ноздри трепетали, а все ее тело напоминало проволоку – туго скрученную в замысловатую фигуру.
От ее взгляда яйца так и норовили поджаться. В крови еще гулял жар и воспоминания, как она меня на вечеринке то по яйцам гладила, то зад трогала, ничуть не умаляли возбуждения. И пахла чем-то таким, острым… И задница ее эта. С родинкой. Ну просто напрашивалась на штырь быть насаженной. Ох, блять, как натянутой до предела. Так, чтобы аж дышать не могла.
И несмотря на то, что член был готов проткнуть головкой небеса, козу эту рыжую я драть не собирался.