К двенадцати часам я спряталась в курилке на передышку и чуть оргазм не получила, когда скинула чертовы туфли. Да они изверги – заставлять работать на таких каблуках! Еще и по восемь часов подряд.

– Эй, ты здесь куришь, что ли? – недоуменно спросил Дима-наставник.

– Нет, – отозвалась я хмуро. – Мои ноги на перекуре.

Он вроде сразу смягчился.

– Тяжело для первого дня, – усмехнулся понимающе и плотно закрыл дверь.

Торопливо достав пачку сигарет, парень затянулся с таким наслаждением, что самой захотелось.

– В принципе, ты можешь через час домой ехать, – сообщил он, выдыхая дым.

– Правда? – радостно воскликнула я. – А мне потом не вычтут из зарплаты за халтуру?

Дима снова затянулся и сосредоточил на мне хмурый взгляд.

– Не вычтут, ты ж на стажировке, – кашлянул он.

– В смысле – снисхождение проявляют к новичкам? – спросила, неохотно надевая туфли.

– В смысле – за стажировку не платят.

Я в ступоре уставилась на собеседника.

– То есть как?

– Ты не знала, что ли? Стажировка – это ж не работа, а как бы учеба.

– Твою мать, – мой голос ушел в сопрано. – И сколько я буду так бегать за бесплатно?

– Вообще, неделю, – пожал плечами Дима. – Сдашь мне экзамен на знание меню, пройдешь тест на выносливость и встанешь в смену.

Я уставилась в пространство, не веря своим ушам.

– Почему мне сразу не сказали?! – выдохнула я возмущенно.

– Стажировка обычное дело, – простодушно отозвался Дима.

– Какой-то бред…  А есть здесь работа, которая не требует стажировки?! – выпалила я.  

Наставник задумчиво уставился на меня и затушил сигарету.

– Что, деньги нужны?

Я опустила взгляд и кивнула.

– Ну, есть один вариант, – загадочно сообщил мой собеседник и кивком головы указал следовать за ним.

Мои наивные предположения о том, что хуже уже быть не может, рухнули в каморке, примыкающей к кухне, где две огромных раковины были завалены посудой.

– Посудомойка заболела, – невозмутимо поведал Дима, игнорируя мой красноречивый взгляд «ты серьезно?». – Девочки на кухне не справляются, поэтому плата по факту.

– И сколько? – выдавила я.

– Тысяча за смену. Считай, полсмены уже прошло, так что тебе вообще повезло.

Дима протянул мне фартук и перчатки, хотя я еще не ответила. А почему молчу, сама не понимала. Чувство создалось такое, что именно этот момент определяет, насколько серьезно я была, когда решила взять судьбу в свои руки.

Казалось бы, что может быть проще мытья посуды? Но как в приколе об ожидании и реальности, я попала в реальность…

Меня передергивало каждый раз, как я скидывала чьи-то объедки в ведро. Посуда то и дело выскальзывала из рук из-за перчаток, а может, из-за безмерного количества моющего средства. Какая-то официантка все приносила тарелки и снисходительно пялилась на меня, вызывая дикое желание показать ей средний палец. Казалось, я уже целую вечность стою над раковиной, а гора все не кончается!

В какой-то момент я отошла от раковины и уселась на замызганную табуретку возле стенки. Спина отваливалась, а ноги вообще не подавали признаков жизни. Было тяжко даже встать посмотреть время. Сколько еще мне здесь торчать? Кажется, я уже готова была сдаться и уже всерьез допускала мысль, что, возможно, погорячилась… во всем.

– Ну, как тут дела?

Я даже не заметила, когда Дима оказался в каморке. Нехотя открыла глаза и сосредоточила на нем усталый взгляд.

– Справляешься? – спросил он невозмутимо, будто не замечал выражения моего лица.

– Даже ребенок бы справился, – буркнула я и поднялась с табуретки, которую успела полюбить.

Тем временем что-то привлекло внимание Димы. Он не спеша прошел к огромному ведру, куда я кидала салфетки и все несъедобное.