И тут же я принимаю еще один звонок:

— Регина Викторовна?

— Да.

— Доброе утро! Бондин Константин Анатольевич. С пункта охраны. Для вас доставка.

О-о-о, это уже что, новенькие приступили?

Иван Сергеевич, то-то я думаю, почему у нас на фирме все меньше простоев. Да я второе плечо под пулю подставлю, чтобы, не дай Бог, вы не вздумали отойти от дел!

Принимаю доставку.

Цветы. Букет в коробке. Воздушный и нежный. Записка: «Прости за вчерашнее. Этим сильно прикрыться не сможешь. Хочу видеть тебя всю».

Тело начинает мелко потряхивать, теплая волна прокатывается от груди до низа живота, закручиваясь уже раскаленным желанием.

Спокойно, Сатина, это всего лишь физиология, сама знаешь, как она работает.

Отпускает.

Ну что с тобой делать, Герасимов? У меня же нет Женьки Рудова, а это значит, сам не отвалишься.

Ладно, время покажет. Тем более невесты действительно хороши, главное, дождаться!

Днем узнаю информацию по Востриковой Юлии Николаевне.

В голове сплошной мат. Южная Америка… Был бы Ближний Восток, было бы проще. Оставляю еще два запроса по поводу экстренной эвакуации.

Вернешься, сама прибью! «Главное, чтобы вернулась!» — произношу медленно, как молитву.

И опять работа.

— Регина Викторовна, добрый вечер!

— Да, Константин Анатольевич? — я уже узнаю голос дежурного охранника. За последнюю пару дней практически породнились.

— К вам Логинова Виктория Юрьевна.

— Спасибо. Жду.

Когда в дверях появляется Вика, обнимаю её и не отпускаю пару минут. Дольше мешают рамки приличий — мои собственные. Была бы бессовестной, вообще бы весь вечер так и простояла. Потому что с ней рядом реальность меняется. Не так, как с Богданом. Вика позволяет другим ощутить их силы и поверить в лучшее. Рядом с ней у меня все еще живы родители, а я — самая обычная счастливая девочка, девушка, женщина, без уродливых рваных шрамов на душе и сердце. И от этого так невыразимо хорошо, что я бесстыдно краду еще минуту ее жизни. Прости, Вик, но сегодня мне нужно!

Наконец выпускаю ее из своих объятий. Она улыбается, а ямочки на ее щеках вызывают у меня очередной приступ умиления.

Сатина, прекращай! Ведешь себя, как все те придурки, о которых она регулярно рассказывает. Фыркаю сама на себя: мне можно! Я же подруга!

Вика чувствует мое смятение, заглядывает в глаза:

— Регин, тебе можно!

— Вот и я о том же! — Нагло показываю язык своей совести.

Устраиваемся в гостиной. Я на диване, она грациозно опускается в кресло. Руки изящно ложатся на подлокотники. С удовольствием рассматриваю ее наряд: темно-серое платье с запахом из плотного трикотажа, несколько декоративных складок, подчеркивающих довольно глубокую горловину и плавно очерчивающих грудь. Сразу видно, что из дома. Именно Вике Ирма дала свободу в выборе рабочей одежды, поскольку у них на фирме жесткий дресс-код, но Логинова уникальна. Ее стиль, относящийся в большинстве случаев к середине прошлого века, производит нужное впечатление на всех окружающих. Нужное Ирме.

То, что на Вике сейчас, не рабочее, слишком провокационное. И это только на ней, потому что я в таком выглядела бы слишком просто, никак. А это значит, даже бессознательно, но она рассматривает меня в качестве соперницы. Отлично! Теперь остается выяснить, насколько бессознательно.

— Вик, выглядишь потрясающе! — я не лукавлю.

Смущается, слегка краснеет, глаза сначала опускаются, затем поднимаются, внимательно меня разглядывая.

— Регина, я действительно рада тебя видеть и тоже скучала, но по твоим хитрым глазам вижу, что есть что-то еще. Что?

И эту ее прямолинейность я тоже люблю.

Замечаю высунувшийся из-за уголка дивана носик. Свешиваюсь с подлокотника, подхватывая мою девочку под животик.