Но она им не стала.

Ты снова и снова вонзаешь нож в ее живот, не видя ничего больше вокруг. Она не идеальна. Она не прекрасна. Она ничтожество.

Ты ничтожество.

Но ничтожеством ты останешься ненадолго.

Я разрешила агенту Бриггсу переговорить с моим отцом. Тот позвонил мне. Меньше чем через неделю после того, как я сказала папе, что сама этого хочу, Бриггс получил необходимые разрешения. Документы были оформлены. В тот вечер я уволилась из закусочной. Придя домой, я приняла душ, переоделась в пижаму и приготовилась к третьей мировой.

Я действительно собиралась это сделать, почти с того момента, когда агент Бриггс впервые заговорил со мной. Я переживала за бабушку. Да, переживала. И я знала, как сильно она и остальные родственники старались, чтобы я чувствовала себя любимой, как бы я с ними себя ни вела и сколько бы во мне ни было от матери. Но на самом деле я никогда не чувствовала себя своей здесь. Часть меня так и осталась в том роковом театре: огни, толпа, кровь. Может, у меня ничего не выйдет, но агент Бриггс предлагал мне шанс что-то с этим сделать.

Возможно, я никогда не разгадаю тайну убийства матери, но эта программа превратит меня в человека, который может ловить убийц, который добивается того, чтобы другая маленькая девочка, в другой жизни, с другой матерью никогда не увидела того, что видела я.

Это, конечно, мрачно и пугающе, и моя семья точно не хотела бы для меня такой жизни, а я хотела ее больше всего на свете.

Я запустила пальцы в волосы. Влажными они казались достаточно темными, чтобы сойти за темно-коричневые, а не каштановые. После горячего душа щеки немного зарумянились. Я была похожа на девушку, которая действительно могла стать своей здесь, в этой семье.

С мокрыми волосами я была не так уж похожа на маму.

– Курица трусливая. – Я адресовала оскорбление собственному отражению, а затем отвернулась от зеркала. Я могла бы остаться здесь, пока волосы не высохнут. Да, я могла бы остаться здесь, пока волосы не поседеют, но предстоящий разговор от этого не стал бы проще.

Бабушка устроилась в кресле в гостиной, водрузив на нос очки для чтения и положив на колени любовный роман, напечатанный крупным шрифтом. Она подняла глаза, когда я вошла в комнату, и обратила на меня острый орлиный взгляд.

– Ты рано собралась спать, – сказала она с немалой долей подозрительности в голосе. Бабушка успешно вырастила восемь детей. Если бы я была из тех, кто влипает в неприятности, вряд ли бы я смогла устроить что-то, чего она уже не видела раньше.

– Я уволилась сегодня, – сообщила я, и блеск, промелькнувший в глазах бабушки, подсказал мне, что это неудачное начало. – Новая работа мне не нужна, – быстро добавила я.

Бабушка что-то буркнула себе под нос.

– Ну конечно, не нужна. Ты же независимая. Тебе ничего не нужно от твоей старой бабушки. Тебе все равно, что она переживает.

Что ж, все идет отлично.

– Я не хочу, чтобы ты переживала, – сказала я. – Но появилась кое-что… кое-какая возможность.

Я уже окончательно решила, что бабушке необязательно знать, чем я буду заниматься и почему. Я придерживалась легенды, которую дал мне агент Бриггс.

– Есть одна школа, – произнесла я, – со специальной программой. Ее руководитель встретился со мной на прошлой неделе.

Бабушка неодобрительно фыркнула.

– Он поговорил с папой.

– Руководитель этой программы поговорил с твоим отцом, – повторила бабушка. – И что мой сын ответил человеку, который не счел нужным со мной познакомиться?

Я рассказала то, что могла. Потом дала ей буклет, который выдал мне агент Бриггс, – в нем не упоминались ни