– Ничего не понимаю… – фыркал он. – Запах словно растворился! И теперь они знают, где Розамунда…

«Розамунда!» – это слово молотом ударило в голову молодого барда. Все услышанные за последнее время сплетни капля за каплей сливались в одну чёткую картину.

– Розамунда ван Мейер – дочь мэра! – выпалил Ян.

– А? – покосился на него кот. – Умница. Молодец.

Тихий скрип, не столь звучный, как раньше, раздался наверху. Задрав головы, Ян и Мьёль увидели открытое окно.

– Не может быть… – пробормотал кот, срываясь с места.

Юноша бросился следом, и через несколько секунд они, влетев в распахнутую дверь, оказались в комнате Розамунды.

Она лежала лицом в пол, раскинув руки, будто изображая крест. Справа на платье алело огромное пятно. Лужа крови расплывалась под убитой девушкой.

– Нет! Нет! Не-е-е-ет! – закричал Ян, бросившись к ней.

Он пытался трясти её, но было поздно. Не сдерживаясь, бард рыдал во весь голос.

Послышался топот на лестнице, голоса разбуженных соседей. В комнату вбежал высокий черноволосый мужчина. В руке незнакомец держал пистолет. На портупее висело ещё три пистолета, сбоку болтался одноручный фламберг.

Следом за ним в комнату ввалились четверо городских стражников, мигом взявших Яна на мушки своих мушкетов. Но молодой бард не обращал на окруживших его людей никакого внимания.

Едва увидев девушку, черноволосый мужчина бросился к ней, оттолкнув барда. Он приложил два пальца к шее несчастной и через несколько секунд обречённо произнёс:

– Опоздали.

Затем он встал, окинул комнату взглядом и резко скомандовал:

– Этих с собой. Я возвращаюсь.

Ян ощутил тяжёлый удар приклада, и мир вокруг него стремительно померк.

Человека сложно было заметить сразу. Первым в глаза бросался огромный стол, заваленный пожелтевшими свитками да открытыми книгами, походивший больше на горный хребет. Возле чернильницы лежали четыре пистолета, с краю – пыльная шляпа с белым пером. Лишь приглядевшись, получалось заметить черноволосую голову, склонившуюся над потрёпанным фолиантом.

Мужчина поправил белоснежное жабо, отложил книгу и откинулся на спинку кресла. Напротив стола к полу был привинчен дубовый стул для «посетителей», на сиденье которого тряслась деревянная клетка. Рыжеголовый кот метался внутри, словно тигр, и истошно вопил:

– Мяу!!! Ф-р-р-р!!! Ш-ш-ш!!!

Любитель старых книжек отпил вина из кубка и подошёл к шкафу, чтобы взять с полки ещё более древний манускрипт.

– Мя-я-я-у!!! Мяу-у-у-у-у!!! – теперь кот выл, будто стая голодных волков.

– Да заткнёшься ты уже или нет?! – не выдержал черноволосый книголюб. – Сержант! – крикнул он в коридор. – Вели найти сырого мяса или рыбы! Покормите уже наконец это чудище! И приведите мне барда!

Он развернулся на каблуках, вернулся в кресло и попытался погрузиться в чтение.

В дверь постучали. Вошёл стражник с оспинами на лице и одной лычкой на оранжевом камзоле.

– Господин специальный констебль, – обратился сержант. – Вот материалы, что вы просили.

– Благодарю, – кивнул констебль, ломая сургучную печать на свитке.

Сержант удалился, но тут же в кабинет вошёл молоденький стражник. Он аккуратно запихнул между прутьев заветревшийся кусок рыбы. Кот настороженно обнюхал подношение и принялся за еду.

– Замолчал наконец-то? – хмыкнул констебль, не поднимая головы от манускрипта.

Спустя несколько минут за дверью вновь послышались шаги, к которым прибавился лязг цепей. Констебль тут же поднял голову. Два стражника втолкнули в кабинет бренчащего кандалами Яна. Мужчина уставился на грязного пленника, тщетно стараясь прочесть хоть что-то на его бледном лице.