Каждый мой шаг к сходням, что ведут на пристань, уносит меня все дальше от той женщины, какая я есть, и приближает к той, какой я собираюсь стать. Я схожу с парома и вливаюсь в толпу, движущуюся к зданию вокзала. Ищу глазами Мартина Хокинга. Стоит ли он перед вокзалом, высматривая меня в потоке пассажиров? А дочка его с ним? Кэт в красивом розовом платьице встречает свою новую маму?

Я не вижу его в море лиц, ожидающих прибытия пассажиров. Возможно, он ждет в зале.

На город опускается пелена сгущающихся сумерек. Вокруг здания вокзала с шипением вспыхивают электрические фонари. Толпа редеет.

И тут наконец я замечаю его. Мартин Хокинг стоит чуть в стороне от входа в луже янтарного света, отбрасываемого фонарем, что висит над ним. Взгляд его направлен поверх меня и чуть правее от того места, где я нахожусь. Даже с расстояния нескольких десятков футов мне удается разглядеть, что он столь же великолепен, как и на фотопортрете. Не просто красив – прекрасен. На нем костюм кофейного цвета и начищенные до блеска черные туфли. Волосы, золотисто-каштановые, как поджаренный тост, идеально уложены. Он высок – наверное, никак не меньше шести футов ростом[1]. Не чрезмерно мускулист, но видно, что в его руках и туловище заключена сила. Статный, как король, как греческий бог.

А глаза…

Моя попутчица была права. Глаза Мартина Хокинга пронизывают насквозь, словно он смотрит в душу.

Кажется, время останавливается. Меня снова донимают навязчивые вопросы, от которых я отмахивалась последние дни. Зачем кому-то выписывать по почте невесту вроде меня? Этот мужчина, с его-то внешностью, мог бы завоевать сердце любой красавицы Сан-Франциско. Он написал мне, что стремится обзавестись новой женой из практических соображений: ему нужна мать для его дочери и необходимо, чтобы его воспринимали как успешного бизнесмена, а не как жалкого вдовца, отца-одиночку. Условности имеют большое значение, если ты работаешь в страховой компании и общаешься с богатыми клиентами. И все же зачем приглашать кого-то с востока, тем более незнакомую женщину? Зачем останавливать свой выбор на такой бескультурщине, как я? И почему он отказывает себе в романтических отношениях? Я-то знаю, почему сама не намерена дожидаться любви. Но он-то!

Разве что он сильно горюет по своей первой жене и даже в мыслях не допускает, что сможет когда-либо полюбить другую женщину. Разве что ему просто нужна компаньонка, которая бы обеспечивала ему горячее питание и следила за порядком в доме, но никак не романтические отношения. Не любовь.

Возможно, Мартину Хокингу нужна именно такая Золушка, как я, – женщина, не имеющая родных, незнатного происхождения, без особых запросов. В конце концов, с чем я вступаю в этот союз? Что я могу предложить, кроме своей готовности? Кроме опустошенности? Кроме gorta mór – «великого голода», неутолимой жажды иметь то, что уже есть у Мартина, то, что от меня ускользало: надежный кров, ребенок, нуждающийся в моей любви, пища, одежда и постель, от которой не смердит нищетой.

Если это так, значит, ему я подхожу идеально.

А потом он обращает лицо в мою сторону. Наши взгляды встречаются. Сжатые губы Мартина чуть изгибаются в радостной приветливой улыбке, словно он и впрямь прочитал мои мысли.

Да, сообщает эта полуулыбка. Ты именно та, кто мне нужен.

Я делаю шаг навстречу.

Мартин Хокинг пришел один.

И только увидев, что дочери рядом с ним нет, я осознаю, как сильно мне хотелось, чтобы она встречала меня вместе с отцом. Возможно, Мартин предложил Кэт сопровождать его, а она отказалась. Или, может быть, он предложил, а она ничего не ответила. Мартин писал, что после смерти матери девочка замкнулась в себе, почти не разговаривает. Не исключено, что он пригласил ее пойти на пристань, а она вообще никак не отреагировала на его слова.