Два километра – ерунда для тех, кто прошел расстояние почти в двадцать, преодолевая броды и постоянно взбираясь на холмы. Два километра это каких-то пятнадцать минут, в которые вписываются размышления о том, что вот сейчас сядешь у костра и будешь смотреть, как подкрадывается тихая ночь. Но тихой она не будет. Рядом шумит река. Ее бурное течение вихрится, разбиваясь об огромные камни. Вспененная вода касается листьев склонившихся над рекой берез и разгоняет воздух, охлаждая дуновением ветра путников после долгой дороги.

Трава выросла выше головы, и я пробиралась сквозь нее, будто маленький зверек. А вот Ян был повыше. Он видел реку и первым заметил высокую сосну вдалеке. Когда мы выбрались из дебрей травы, я не смогла сдержать восхищения. Из груди вырвался восторженный «ах!» Я подняла глаза к огромной горе справа. И правда, будто лапа медведя. Широкая у основания и сужается кверху, но не остроконечной главой, а несколькими вершинами, напоминающими настоящую лапу медведя с когтями. Вчерашний снег не успел растаять, и черный массив скалы ближе к вершине загорелся яркими снежными пятнами.

– Нам повезло, Манарага не в облаках и предстала перед нами во всем своем величии! Красота!

– Я не видела, чтобы у горы была такая форма вершины. Они почти всегда остроконечные или широкие, но без зубьев на плоской ладошке.

– Приполярье удивляет. Разве не за этим ты направилась сюда?

Ян скинул с себя рюкзак и поставил прямо у огромной ели. Рядом лежал огромный поваленный ствол и заготовленные добрыми людьми ветки для костра. Законы вежливости походников таковы: не оставлять мусор, подготовить розжиг для следующих путешественников. Кто-то приходит на стоянку при свете, а кто-то добирается затемно. Подобная забота может не просто выручить, а даже спасти жизнь.

Пока Ян распаковывал рюкзак, я сняла с плеч свой и осмотрелась на предмет присутствия медвежьих следов. Земля на открытой площадке притоптана. На самой Елке прибита дощечка с маркерами, а также перечислением городов. Надписи оставляли путешественники, которым довелось отдыхать здесь после тяжелого пути.

– Поставим рядом? – уточнил парень. Я пожала плечами.

– Не хотелось бы далеко от костра.

– В паре метров неплохая площадка. Как раз у нас за спинами.

– Ян, но туда не войдет две палатки.

Парень огляделся, почесал затылок и бодро предложил решение проблемы.

– Тогда поспим в одной. Нам не привыкать?

Я опустила взгляд и кивнула. Ян не стал переспрашивать. Он принял это как руководство к действию: достал свернутую в мешок палатку, разложил стропы и стал собирать конструкцию.

– Я разведу костер.

– Справишься?

– Обижаешь, – фыркнула я, снимая куртку и повязывая ее на пояс, – я не первый день в походе. У меня есть свои хитрости по розжигу.

– Могу дать сухой спирт.

Я порылась в боковом кармане сумки и достала оттуда пару ватных дисков.

– Дешево и просто. Это лучше бумаги и горючего спирта.

Ян рассмеялся. На его щеках проступили милые ямочки, и я постаралась не так явно любоваться им. Все действия молодого человека были четко выверенными. Он ловко установил палатку, подстегнул тент, разложил внутри пенки и даже как-то по-хозяйски достал мой спальник из моего же рюкзака. А затем отправился внутрь нашего «домика», чтобы, как оказалось, раздеться. Он снял с себя все, оставшись только в футболке и трусах.

Я успела разжечь костер, когда высокий брюнет, чуть стесняясь, громко смеясь и наступая на колючие иголки, направился в сторону реки.

– Ты с ума сошел?

– Не смотри на меня, я не для тебя раздевался.

– А похоже, что для меня, – отшутилась я, не отказав себе в том, чтобы с любопытством наблюдать: что собрался делать этот сумасшедший?