– Мы можем что-то сделать? – тихо спрашивает его Краха.

– Ищем, – коротко отвечает учитель.

Они начинают рассказывать мне об «управляемом переходе». Так называется, когда хочешь убежать, но, оказывается, просто куда угодно не убежишь, нужно сосредотачиваться и специальные действия со-вер-шать. Ну так Арх говорит, а я никак не могу в себя прийти. И еще мне кажется, будто все хорошее в моей жизни закончилось, но разве так может быть?

В этот самый момент мне становится больно. Меня как будто током бьют, отчего я всхлипываю. Краха гладит меня, говоря, что они обязательно найдут меня и как помочь тоже, а пока мне важно держаться, что бы ни случилось. Но мне не хочется держаться, я тут остаться хочу. Арх поднимает одно щупальце – он так прощается, и в этот самый момент я просыпаюсь.

– Есть пульс, – слышу я спокойный незнакомый голос. – Завелась, малышка.

– Где я? – пытаюсь спросить, но у меня отчего-то не получается.

– Ты в больнице, не надо нервничать, тебе вредно, – продолжает свою речь все тот же дядя, потому что голос такой. – Сейчас ты еще поспишь, а потом мы поговорим, – и уже кому-то другому командует. – Давай на стол!

На стол? Меня, получается, хотят съесть? Но я не хочу! Я невкусная и вообще вредная! Я пытаюсь это сказать, даже что-то хриплю, и тут чувствую чье-то дыхание и руку еще. Меня, похоже, гладят, а я все прошу не есть меня.

– Кто ребенка так запугал, хотел бы я знать? – спрашивает кого-то дядя, а потом начинает объяснять, что операция нужна, поэтому я посплю, но есть меня не будут.

Слово «операция» мне знакомо, мне сердечко совсем недавно же оперировали, поэтому я только киваю и закрываю глаза. Мне очень хочется оказаться у Арха, чтобы рассказать, что я не умерла, но пока у меня не получается. Я чувствую, что меня перекладывают, отчего очень сильно простреливает болью ноги, так сильно, что я сразу же оказываюсь в уже знакомой комнате, закричав. Меня сразу же подхватывают теплые щупальца Крахи и прижимают к ней. Она успокаивает меня, так что через некоторое время я могу уже рассказать, что произошло.

– Сначала меня хотели на стол, но я очень попросила, и кушать не стали, – объясняю я, как поняла сама, а у Арха все три глаза становятся большими-пребольшими. – И сейчас мне что-то оперировать будут. Это когда режут и зашивают.

– Дикость какая… – шепчет Краха, гладя меня по голове. – Учитель, мы не можем нащупать след?

– Пока нет, – вздыхает он. Ну он не по-настоящему вздыхает, а щупальцами такое движение делает. – Но мы можем показать малышке, как выглядят звездолеты. Возможно, она сможет шагнуть туда, где они есть, а звездолеты – это…

– Развитые расы, – заканчивает за него дядя, который школьник, кажется.

И вот тут становится интересно – мне показывают разные картинки, на которых и диски, и иглы такие вытянутые, и еще что-то… Рассматривать их очень интересно, а Арх говорит мне, что, когда получится этот самый «переход», надо будет стремиться туда, где есть хоть один такой… звездолет. Ну, как на картинке, и тогда меня проще найти будет.

Это все похоже на сказку, потому что очень много новых слов я слышу, хоть и не все понимаю. А еще я спрашиваю его, почему он думает, что у меня получится? И вот тогда Арх рассказывает мне, что есть такой дар – творца. Можно самой делать какие-то «миры», а можно еще по ним путешествовать, и вот этот самый дар – он очень важный, но ищут они меня не поэтому, а потому что «чужих детей не бывает». Вот эту фразу я не понимаю, но послушно киваю. Хотя мне все равно кажется, что я во сне просто в сказку попадаю.

– Тебе нужно быть сильной, – всхлипывает Краха, когда я рассказываю, почему у них быстро оказалась. – Наверное, у тебя изранены ножки, а дикие… Кто знает, как они относятся…