Вернувшись в свой город, Валентин сразу связался с Еленой. При встрече она была со своей близкой ученицей, можно сказать «коллегой».

– Ты видишь, какие центры у него поражены? – обратилась она к подруге.

– Да, вижу, тяжелый случай…

Валентин испытывал тягостное чувство незадачливого пациента, которого профессор демонстрирует практикантам. Однако основное лекарство «профессора» оказалось выбрано безошибочно: продолжительный пост и регулярное посещение одного славившегося строгостью монастыря. Удивительно, но это сработало!

Конечно, обстановка православного храма, была совершенно иная, чем в «группе»… Народ сюда приходил простой: по большей части скромно одетые старушки. Изредка мелькали молодые лица с ясными глазами. Все давалось здесь Валентину тяжело. Было скучно являться лишь наблюдателем определенного «действа», а не его участником, томительными казались многочасовые стояния, но он старался, очень старался…

Валентин вскоре понял отличие молитвы от медитации. Здесь тоже нужно было трудиться, чтобы чего-то достичь, но «трудиться» иначе. Это был другой путь и другой мир, дотоле неизвестный ему.

Прошло несколько лет… Благодаря Елене в жизни Валентина произошли резкие перемены. Она помогла ему сделать один важнейший решительный шаг, тяжелый, но абсолютно необходимый для его дальнейшей судьбы. Шаг, определивший его будущую жизнь, а потом… потом отошла в сторону, предоставив ему выплывать.

Валентин уже не ходил в «группу» и хотя покрестился, но еще далеко не стал верующим церковным человеком. Они договорились встретиться по деловому вопросу: Елена должна была принести долг. Ожидая встречи, Валентин находился в состоянии раздвоенности. Вспоминалась недавняя поездка в Оптину пустынь, Всенощное бдение во Введенском храме. Как он стоял перед Казанской иконой, а лучистый взгляд Богородицы, казалось, прожигал что-то в глубине его души, его сердца… Еще вспоминались слова одного послушника о том, что у Рерихов нет самого главного – нет покаяния. Да, теперь он четко проникся мыслью, точнее образом букета, стоящего в вазе, у которого подгнили основания стеблей. Этот букет – сам человек, его душа, сотворенная Богом. Перебирал он в памяти и свои возникшие «нестыковки» с Еленой: ее терпимость к личности Блаватской, лояльность к мантрам и белой магии.

И все же, и все же всплывали в сознании незабываемые эпизоды «занятий»: то чудные картины природы, то бережные и точные слова наставлений Елены. А еще – возникавшее удивительное чувство полной гармонии, возвышенные, светлые состояния души, пережитые в «группе». Тогда ему становилось невыразимо грустно. К тому же и предчувствие верное возникло, что теперь он снова будет болеть и скоро не сможет бежать вдоль Реки так, как прежде: будто лететь…

И вот – они встретились. Разговоров особых не было. Елена отдала Валентину солидную пачку советских купюр: денег, взятых на покупку дома. Честно отдала долг, хотя несомненно знала, что эти деньги скоро пропадут, превратятся в бумагу. Они обменялись взглядами. У Валентина прямо заныло, защемило что-то в груди…

– Запиши телефон, – на прощание сказала Елена.

– Ее зовут Татьяна. Через нее ты, если захочешь, сможешь связаться со мной. Возьми ручку… Валентин второпях вытащил свою белую записную книжку, открыл ее где-то посередине и нацарапал продиктованные цифры.

Через несколько дней он собрался позвонить. Но, найдя нужный номер, обратил внимание на текст, расположенный над ним. То были выписанные из свежего московского журнала безсвязные строчки поэта – обэриута Александра Введенского: