– Так, Степан Степанович, я понятия не имел, по какому поводу вы нас собираете.

– То есть? Тебе что, ничего не известно? – Аврамеев сделал шаг в сторону от микрофона, чтобы члены обкома не могли слышать их разговор.

– Никак нет!

– Вам что, вообще ничего не сообщили?

Павлов пожал плечами:

– Полная тишина. По крайней мере до сегодняшнего утра было так.

– Ладно. Свободен. – Аврамеев собрал рассыпавшиеся листы, при этом мысленно выругался: «Бардак, во всём бардак!»

В зале потихоньку установился порядок. Степан Степанович снова склонился над трибуной.

– Товарищи! Как вы понимаете, обстановка на границе со вчерашнего дня стала крайне сложна. Наша область и город как раз находятся на той самой границе, где происходят вышеуказанные события. – Аврамеев готовился к выступлению, но происшедшее выбило его из колеи, и теперь он с трудом находил слова для того, чтобы точно и кратко передать свою мысль. – А потому нам следует сегодня же решить, как будем действовать в сложившейся обстановке. Ваши предложения, товарищи?

– А вопросы можно? – донеслось с тех мест, где сидели представители Зейского горкома.

– Конечно.

– Какова причина провокации? Ведь не с бухты же барахты китайцы решили напасть на нас. Может, там что-то произошло?

– Острова по реке надо было узаконить, вот и проблем бы не было, – пробормотал про себя в тот момент Малышев, но тут же прикусил язык: не дай бог, кто бы его сейчас услышал.

– Причина одна, – продолжал тем временем Степан Степанович. – К сожалению, в Китайской Народной Республике есть экстремистски настроенные элементы, которые имеют поддержку у некоторых руководителей коммунистической партии Китая. Судя по всему, кое у кого не выдержали нервы. Вот они и решили выместить свою злость на наших пограничниках.

– А что если это не конфликт, а война? – донеслось со стороны представителей Сковородинского парткома.

Аврамеев поднял руку:

– Оснований полагать, будто на Даманском началась война, нет. Более детально по данному поводу вам даст ответ руководитель областного Комитета госбезопасности товарищ Иванов. Я же со своей стороны могу сказать следующее. Мы сегодня должны принять адекватные и необходимые решения, которые бы смогли не только снять напряжение среди людей, но и отвлекли их от всякого рода слухов и сплетен.

Во-первых, товарищи, вам следует незамедлительно, сразу после заседания обкома, возвратившись домой, встретиться с руководителями первичных партийных организаций. Прояснить им обстановку. Высказать позицию Центрального Комитета, правительства, обкома партии. Приложить все силы, чтобы эта позиция дошла до каждого члена партии, до каждого комсомольца и до каждого беспартийного. Одним словом, до всех жителей области. Во-вторых, нам сейчас следует решить как поступать дальше, в сложившейся обстановке. Ни в коем случае нельзя допустить каких бы то ни было панических настроений! Нам следует разработать план действий на ближайшее время. По данному поводу у Василия Трифоновича уже имеются некоторые соображения. Прошу!

Иванов встал с места, прошёл к трибуне.

– Товарищи! – Голос у полковника был отменный, театральный, хорошо поставленный. – Вначале отвечу на вопрос по поводу военных действий. Войны нет! Это я вам ответственно заявляю! Произошёл пограничный инцидент. Нас, так сказать, проверяли, на мощь мускул. И сломали себе на этом зубы! А потому, я ещё раз ответственно заявляю – городу и области в целом ничего не угрожает!

«Ну да, – мысленно усмехнулся Малышев. – А сам, как сказал водитель, свою дражайшую половину вчера вечером в Ленинград отправил. Может, конечно, и совпадение, да только с трудом в подобное верится».