Я почувствовала давление сроков. Уже вторая половина дня понедельника.

– Я могу не успеть, – коротко ответила я. – Скорее всего, не успею.

– Не скромничайте, – Ростовцев улыбнулся. – Вы уже публиковались в «КП». Но дело не в этом. Материал уже подготовлен, место для него выделено. Ваша статья будет на передовице.

А я должна типа обрадоваться?

– Если статья не моя, то и моей подписи не будет. Мне это не нужно, публикуйте под своим именем.

– Я предполагал, что вы можете отказаться. Но причина отказа будет несколько в другом. Вы можете сделать эту статью своей – внесите необходимые правки, измените стиль. Вот только решитесь ли?

Он что, берет меня на слабо? Я поневоле рассердилась, в том числе и потому, что он нашел мое слабое место. Не люблю, когда в моих возможностях сомневаются.

– Я должна буду чего-то испугаться? – скептически усмехнулась я.

– Да. Должны, – спокойно ответил следователь, и вот это спокойствие действительно меня напрягло.

– Хорошо. Рассказывайте.

– Я не буду ходить вокруг да около. У нас в городе орудует серийный убийца.

Серийный? Я внимательно посмотрела на своего собеседника. Его усталый и серьезный взгляд говорил о том, что он не шутит. Ничего себе… Мой внутренний журналист азартно оживился. Самый настоящий маньяк. Нечастое явление для русской провинции.

– Почему никто об этом не знает? Из широкой публики. Мало жертв?

– Елизавета Лазаревна, в нашем деле жертв никогда не бывает мало. Их шесть. Вам хватает? – с вызовом спросил он.

Мне понравилось, что мой вопрос его задел. Очевидно, мой собеседник не был циником и серьезно относился к своему делу.

– Простите, – искренне сказала я. – И одной более чем достаточно.

– К сожалению – или к счастью, как посмотреть – он убивал слишком редко, чтобы его почерк заметили. Это позволяло ему не совершать ошибок и не слишком выделяться. Первых трех он убил с интервалом в год, два. Тринадцатый, пятнадцатый, конец шестнадцатого. В марте этого года мы, наконец, связали дела в одно производство. И тут прорвало, как будто именно это его спровоцировало. Май, июль, август.

– Если он серийный, должен быть общий почерк, – сказала я, и Ростовцев кивнул, едва сдерживая победную улыбку. Я выглядела слишком заинтересованной.

– Все жертвы – молодые женщины, около двадцати-тридцати лет. Убийства сопряжены с сексуальным насилием, совершенным способом, типичным для данного маньяка. Другой характерный почерк – он не оставляет следов.

В каком смысле – не оставляет следов? Это при изнасиловании-то?

– Как это? – перебила я. – Очевидно, что должны быть следы, образцы ДНК.

– Это особенно неприятная часть его профиля – способ изнасилования. Он делает это ножом.

У меня между ног все само собой неприятно сжалось. Какие же все-таки выродки бывают!

– Он очень осторожен, – продолжал Ростовцев. – У нас совсем нет свидетелей. Его не видели даже жертвы – он типично нападает исподтишка, сразу душит, избивает, не дает опомниться. Это судя по результатам экспертизы. Затем надевает на голову несчастной непроницаемый пакет и делает свое дело. Не удивлюсь, если при этом он использует балаклаву и молчит.

– Странно… Зачем прятаться от своих жертв. Они уже ничего не расскажут.

– Елизавета Лазаревна, поверьте, я тоже очень хотел бы это знать.

Ростовцев грязно выругался в адрес неуловимого убийцы и тут же извинился за мат. Не стоило извиняться.

– Раз эта сволочь ускорилась, следствию труднее удерживать все в тайне, – предположила я и саркастически спросила: – Паники опасаетесь?

– Молчать – это решение руководства, не мое. Тем не менее, я понимаю, почему так. Боимся спугнуть. Однако вы правы – слухи уже ползут. В этом случае – не можешь победить, возглавь.