Интересно, какие советы мне подкинет тульпа?

Он колеблется несколько секунд и говорит:

– Опасность была сосредоточена в одном человеке. Мне пришлось вступить с ним в схватку и убить его.

Я подсознательно боюсь этого признания. То, что мой друг – самый настоящий убийца, это один из моих самых больших страхов. Насилие мне омерзительно.

– Без этого можно было обойтись?

– Пожалуй. Но, оказавшись в стрессовой ситуации, я сделал несколько ошибочных шагов. Неправильно понял, что должен делать. Так что с какого-то момента это противостояние стало неизбежным.

Это звучит очень похоже на мой случай.

– Что ты испытал, когда убил человека?

– Спрашиваешь, потому что думаешь, что тебе придется поступить так же?

Киваю.

– Мне это понравилось, – говорит Максим, глядя мне в глаза.

Ничего себе откровения.

– Максим, я в это не верю. Этого не может быть. Я тебя знаю.

– Хорошо ли знаешь? Возможно, ты видишь только то, что хочешь видеть? Я знаю, что правильно и неправильно, знаю, что хорошо, а что плохо. Я всегда старался слушать голос разума и поступать по совести. У меня есть совесть. Но знаешь, подруга… сердцем я всегда тянулся к злу. Я считаю его притягательным, естественным, созвучным моей природе. Возбуждающим и радостным, дарящим чувством подлинной свободы и абсолютной власти. И хотя я отнял чужую жизнь по велению долга – как я его понимал, в этот момент я получил самое настоящее наслаждение.

Слышать подобное от лучшего друга предельно отвратительно. Настоящий Максим был совсем не таким. Тульпа продолжает:

– Мой опыт тебе не годится. Тебе даже Гитлера будет тяжело убить. Насколько плох человек, от которого исходит опасность?

– Это женщина. Возможно, в сговоре с ней действует еще кто-то. Точно не знаю. Но в любом случае – это очень плохие люди. Вроде Чикатило.

– В таком случае, я дам тебе простой совет. Ищи возможность и если она представится – действуй без колебаний. Пусть в нужный момент рука твоя не дрогнет, и разум будет холоден. Подави эмоции и ни о чем не жалей. За таких людей Бог с тебя не спросит.

Из глубины черного леса доносится гулкий шум. Он приближается.

– Что это? – спрашиваю я.

Среди деревьев проявляется что-то черное, стремительно несущееся на нас.

– Помни, что я сказал! – кричит мне Макс через грохот и рев несущейся воды. Гигантская ледяная волна, сносящая перед собой деревья, подхватывает меня, словно щепку, и уносит вдаль.

IX

Чтобы разбудить меня, Точилина плеснула мне в лицо воду из кружки. Судя по ее температуре, кружку она какое-то время держала в морозильной камере холодильника.

– Проснись и пой, радость моя, – с улыбкой сказала она. Сейчас она уже не показалась мне такой обаятельной, как раньше.

Я обнаружила себя у радиатора отопления, мои руки были притянуты кабельными стяжками к трубе. Хоть кожа и болела в месте, где ее натер пластик, этим ощущениям было далеко до боли в разбухшей левой щеке. Мой пересохший рот был плотно закрыт смотанным полотенцем, туго стянувшим голову.

Однако, оглянувшись, я сразу забыла обо всей этой боли. Оказывается, я многое пропустила, пока была без сознания. Мы были не одни. На полу в противоположной части комнаты лежал труп мужчины. Я испугалась, что это Дима, но это был Родионов. Насколько я поняла из положения тела, Точилина застала его врасплох и выстрелила в спину. Судя по кровавому следу на полу, майор отползал от входной двери. Он закончил свой путь у зеркала, на блестящей поверхности которого остался багрово-красный развод, оставленный рукой майора.

– Ты должна послужить мне еще немного, – сказала Точилина и сфотографировала меня на телефон. Она отправила кому-то сообщение и добавила: – не бойся, я ничего особенно страшного тебе не сделаю. Ты для меня слишком старая.