Он скрестил руки на груди. Нас разделял всего шаг, и будь у меня при себе хоть что-нибудь… Господи, да кого я пытаюсь обмануть? Меня ноги не держат, а я собралась драться с мужчиной.

– Я тебя спрашиваю, – голос Эрика упал до громкого шепота, – ты невиновна?

– Мои показания…

– Не паясничай! Герой из тебя отвратительный, ясно? – и снова его пальцы больно впились в плечи, – лучше отвечай на мои вопросы. Немедленно!

Тогда я рассмеялась. Расхохоталась, глядя в полубезумные глаза инквизитора. Черт, не нужно было подбирать его в той роще, пусть бы его сожрал… демон, или кто там был…

– Ничего… вы от меня… больше не получите!

И у меня вдруг получилось вырваться из его рук. А затем – просто чудненько! – мои ногти оставили четыре глубоких борозды на гладко выбритой щеке мучителя.

– Дура, – спокойно констатировал Эрик, промокая кровь черным рукавом свитера, – жить тебе надоело?

– А что ты сделаешь? – я хрипло хихикнула, – что?!! Все, что мог… ты уже… сделал… Убирайся вон, ясно? Жертва не желает… тебя видеть!

Дальше… коленки подогнулись, и я начала медленно сползать по стене. А потом вдруг оказалась буквально втиснутой в эту самую стену, да так, что не могла и шевельнуться. Эрик держал мои запястья, и больно прижался лбом к моему лбу. Я зашипела, дернулась раз, другой, пытаясь освободиться – бесполезно. Силы стремительно утекали как вода сквозь решето. Господи, Лерка, это ж надо было? После пыток еще ругаться…

– Прекрати, – сквозь зубы процедил Эрик, – сама виновата. Не нужно было…

– Ты это и Малике говорил? – у меня даже получилось усмехнуться, а он, он… вздрогнул, как будто от удара. Но меня не выпустил.

– Откуда ты знаешь?

– Я ее видела. В ту ночь.

– А, так вот что тебя испугало? Что она наговорила про меня?

– Не много, но достаточно, – я обозленно пыталась пнуть его ногой, – хорошо же ты ее кнутом разукрасил!

– А она тебе случайно не рассказала, как сварила и съела младенца?

Я озадаченно умолкла. Прикосновения Эрика вдруг стали горячими, лоб жгло, словно я прислонилась к чайнику.

– Вижу, что об этом она умолчала, – издевательски заметил Эрик, – какая забывчивость. А еще она не упомянула одну интересную деталь. О том, что была сожжена как ведьма три сотни лет назад… Ты видела призрака, ясно?

– От… пусти… – выдохнула я. Перед глазами все поплыло, ноги давно отказались держать – и я попросту висела в руках разъяренного инквизитора.

– А, теперь отпусти? Нет, моя дорогая. Сейчас я еще… должен кое-что проверить, чтобы утвердиться в своем подозрении. Не возражаешь?

Я и пикнуть не успела, как он выпустил мое правое запястье и свободной рукой принялся меня бесцеремонно ощупывать. Так, словно я была капустой на базаре… А подбородок мой неожиданно оказался прижатым к твердому плечу – ни головой повертеть, ни укусить, в конце концов.

– Да пошел ты… – хрипло каркнула я, – Оставь! Меня! В покое!

– Будешь командовать своими дружками, – хищно усмехнулся Эрик, невозмутимо продолжая свое занятие.

Жесткие пальцы скользнули по груди, на миг замерли там, где у меня побаливало… И вдруг перед глазами потемнело от невыносимой, рвущей на части боли. Я даже не поняла, что Эрик зажал мне ладонью рот и осторожно опустил на пол.

Все. Осмотр, похоже, окончился.

И, пока я с хрипом хватала воздух, Эрик задумчиво потирал ладони.

– Крепко же он тебя держит, – тихо сказал инквизитор, – тем лучше. И тем хуже для него.

Для него? Это еще что за новости?..

Слезы хлынули из глаз, я отвернулась к стенке, съежилась. Господи, стать бы дымом, улететь в небо.

«А ведь очень скоро ты и так последуешь туда…»

И тут же – «я люблю тебя, Лерусь». Андрей, Андрей. Что же вы со мной… сделали? За что? Зачем? Так просто было… жить человеком. И никогда ведь не желала я какого-то там особенного дара…