– С тобой точно все в порядке? – в потемках мне было трудно разглядеть выражение его лица. Но голос, голос… Эрик попросту посмеивался надо мной.

– В порядке, – недовольно буркнула я и выдернула пальцы.

– Вот и хорошо, – тихий смешок. А затем… – Ты даже не представляешь себе, на кого похожа.

«На себя бы посмотрел час назад», – мысленно огрызнулась я.

– Распускающийся тюльпан. Запаха еще нет, но лепестки вот-вот развернутся, и… Впрочем, – добавил он совершенно будничным тоном, – пойдем, я проведу тебя в гостиную. Мне нужно закончить кое-какие дела, а потом я вернусь… И нам нужно поговорить. Очень серьезно.

Эрик развернулся и быстро пошел вперед. Я – за ним, поминутно оглядываясь и содрогаясь от одной только мысли, что снова увижу светлое платьице Малики. Мы быстро миновали комнату, увешанную старинными портретами в резных рамах, прошлись по коридору в деревянных панелях, мимо доспехов средневекового рыцаря, мимо коллекции кинжалов в дорогих ножнах…

Любитель средневековья, да уж. И все-таки, а если бы он меня поцеловал?

Господи, я начинаю тяжко бредить. Это все бессонная ночь, стрессы, переутомление на работе…

Как-то незаметно мы вернулись к гостиной.

– Входи, – Эрик галантно распахнул передо мной дверь, – пожалуйста, подожди меня. Разговор у нас будет… Не очень-то приятный, но… об этом поговорить просто необходимо, пока с тобой чего не стряслось.

Я проводила его взглядом, затем пулей влетела в комнату и закрыла за собой дверь. Разговор, как же! Небось, пошел за плеткой-семихвосткой. Черт, вот это меня угораздило!

Пока мой взгляд метался по гостиной, а я судорожно придумывала, что делать и как себя вести дальше – чтобы вернуться с этого полуночного бала живой и невредимой, руки сами нашли себе занятие. Через несколько минут я опомнилась: оказывается, пальцы нервно теребили замочек куртки, которую – ура! – вместе с джинсами положили на спинку дивана.

Наверное, Джейн… Разумеется, откуда ей знать, что я раскрыла страшную тайну ее хозяина? И теперь уже мне стало окончательно ясно: англичанка ненавидела Эрика, вот откуда вся ее холодная сдержанность, скука во взгляде – ну как же, очередная жертва хозяина. Сколько их уже было, а сколько еще бу-удет!

Я трясущимися руками сбросила пижаму, впрыгнула в джинсы, набросила куртку.

Бежать, бежать отсюда!

Я осторожно просунула голову в дверь. В коридоре было пусто, тихо и темно. Медленно, вздрагивая от каждого шороха, я на цыпочках пробралась до поворота. Ага, вон и входная дверь, и мои грязные кроссовки на соломенном коврике.

Дальше – просто. Дом оказался не заперт, Бернард впопыхах только щеколду задвинул. Я выскользнула на крыльцо, прилипла на миг к мраморной облицовке… Погони не было, над особняком по-прежнему висела сонная тишина, и даже в окнах не горело ни огонька.

Вот и прекрасно!

Уподобляясь спринтеру, я рванула к воротам, словно обезьяна, вскарабкалась по ажурной решетке. Перебросила ногу – и наконец очутилась на свободе.

Ф-фух! Живая. Отделавшись легким испугом.

…Но даже когда я рысью неслась к ближайшему переулку, тело предательски напоминало о тех мгновениях, когда руки Эрика лежали на моей талии, а его темные, блестящие глаза смотрели прямо в донышко души.

Домой я добралась в предрассветных сумерках.

С трудом попадая ключом в замочную скважину, отперла дверь. Скинула куртку, протопала на кухню. Там на столе меня сиротливо дожидался последний блинчик со сгущенкой, заглянула в холодильник – на полке, завернутый в полиэтилен, уютно желтел кусок сыра. Замечательно! Я – дома…

Теперь – спать, только бы не забыть про будильник. Цапля не любит опозданий, а я не люблю скандалы по поводу оных…