– А что, у вашего сюзерена, я имею в виду Макса Хрыкина, так много врагов? – Я опять сделала невинные глаза. – Может, он кому-то должен?

– Финансовыми вопросами у нас занимается Владимир Алексеевич Погорельцов, – ответил Галушко, потягивая коньяк. – Что же касается врагов, то, скажите на милость, у кого их нет? А наш Максик – далеко не ангел. По сути дела, он то, что из него сделали я и Погорельцов…

Нет, все-таки Екатерина Великая была права, утверждая, что ценность мужчины целиком зависит от женщины, которая его направляет. Стоит этой направляющей утратить свое влияние на мужской индивидуум – и его несет по течению со страшной силой.

– Скажите, как вам удается ладить с Хрыкиным? По-моему, он такой жуткий хам! К тому же совершенно неблагодарный тип. – Я напряглась и выдавила из себя слезу. – Я, можно сказать, рисковала жизнью, отбивала эту чертову петарду, а он на меня наорал, как на девчонку…

Женские слезы действуют на мужчин по-разному. Мне доводилось встречать и таких, которые приходят в ярость от этого проявления женской слабости. Но Галушко отреагировал, как и было надо мне. Из «мудрого» столичного наставника он тут же превратился в саму заботливость:

– Ну, что с вами, Евгения Максимовна? Стоит ли так расстраиваться из-за какого-то малолетнего хама? И потом, у Макса было трудное детство, простите ему его слабости. Хотите, я поговорю с ним и объясню, что он был не прав?

– А это возможно?! – Я мгновенно «высушила глаза». В конце концов, мне предстояло охранять Хрыкина и ссориться с ним с первого дня работы совсем не входило в мои планы. – Боюсь, он не захочет со мной даже разговаривать.

– Не переживайте, я умею на него влиять, – самоуверенно заявил Галушко, допив вторую порцию коньяка. Если он продолжит пить такими же темпами, то через полчаса его можно будет грузить, как дрова.

– А вот, кстати, наш директор, администратор и продюсер в одном лице, – заявил Вадим Сергеевич, указывая на вошедшего в бар мужчину лет сорока с небольшим, моложавого, спортивного телосложения, поджарого. От него за километр веяло уверенностью и дорогим одеколоном. Глядя на него, можно наглядно убедиться, что в нашей стране остались люди, которым не страшен никакой мировой кризис. Подойдя к барной стойке, он заказал стакан сока и только после этого изволил обратить на нас внимание.

– Вадим, – укоризненно проговорил он, – ты опять за старое? Мы же договорились: во время туров дурные привычки бросаем. Кстати, что произошло на вокзале? Мне сказали, что какая-то ненормальная бросилась на Макса? Что за дела?..

– Можешь познакомиться с ней поближе, – быстро вставил Галушко. – Местный телохранитель, Евгения Максимовна Охотникова. Прелестная во всех отношениях дама.

При этих словах я застенчиво улыбнулась, изображая закомплексованную провинциалку. Зато Погорельцов нисколько не смутился от того, что несколько секунд тому назад практически мне же в лицо усомнился в моих умственных способностях.

– Очень приятно, – широко, но как-то заученно улыбнулся он. – Погорельцов, Владимир Алексеевич. Так что случилось на вокзале? Мне такие страсти рассказывали. Хотелось бы узнать из первых, так сказать, уст.

– Да так, ничего особенного, – еще больше «засмущалась» я. – Кто-то пытался бросить Максу букет цветов с петардой, а я вовремя это заметила.

– Вы смелая девушка, – каким-то странным тоном сказал Погорельцов и посмотрел на меня долгим взглядом.

Я этот взгляд выдержала.

– Я слышал, – отводя глаза и принимаясь за сок, опять заговорил Погорельцов, – что Макс из-за этой истории сильно разозлился. Даже накричал на вас. Если вы будете охранять его, вам просто необходимо с ним помириться. Могу выступить посредником. Если, конечно, вы не против.