– Однозначно нет, – сказала Светлана.

– За полгода.

– Нет и еще раз нет. Ты не справляешься со своими обязанностями, – безапелляционно заявила она.

– Это почему? Я нанимался охранять ваше тело. Тело чувствует себя хорошо. Значит, я не зря получаю деньги.

– А как же насчет тайных желаний?

Светлана кокетливо улыбнулась своему отражению в зеркале.

– Пусть они останутся тайными.

– Сначала верни мне долг. Потом, если сумеешь расплатиться, и поговорим.

Я понял, что продолжать разговор бессмысленно, и попросил ее об одной маленькой услуге – отпустить меня до завтрашнего утра, чтобы решить кое-какие проблемы.

– Работая без выходных, я совершенно запустил свои тылы. Хочу ненадолго зарыться в теплый ил домашних проблем.

– Иди, – не оборачиваясь, бросила Светлана. – Только не зарывайся.

Из газетных сообщений и передач местного телевидения мне стало известно, что светлая мечта Левы Баянова о консолидации всех честных и здоровых сил общества близка к своему осуществлению: он стал одним из лидеров движения «Предприниматели против насилия и беззакония» и первым в списке кандидатов в депутаты областной думы от созданной при его непосредственном участии партии с одноименным названием ППНБ.

– Голосуйте за ППНБ! – кричали плакаты на всех остановках общественного транспорта. Физиономия Левы, маслянистая от переизбытка добрых намерений и лучащаяся счастьем, вкупе с призывом вступать в ряды партии свободных предпринимателей, служила олицетворением безоблачного будущего. Злые языки утверждали, что деньги на предвыборную кампанию Левиного детища были взяты из воровского общака, а у самого «комсомоленка», как называла его желтая пресса, намекая на его номенклатурное прошлое, рыльце в пушку. Не теша себя иллюзиями относительно подоплеки партийного строительства, которое со свойственной ему безудержной энергией осуществлял мой бывший патрон, я, перед тем как окончательно разойтись с ним «на почве несовпадения взглядов», со всей прямотой сказал ему:

– Лева, ты вырождаешься.

– Давай вырождаться вместе, – цинично заявил он.

– У тебя нет принципов.

– А у кого они есть?

Передо мной был уже не донкихотствующий бизнесмен, которого я знал когда-то, а гибкий политик, не гнушавшийся никакими средствами для достижения поставленной цели. Хотя как человек он по-прежнему внушал мне симпатию: слишком многое связывало нас в прошлом. Я по-настоящему уважал Леву и ценил сильные стороны его деятельной натуры, что не мешало мне, впрочем, постоянно подтрунивать над ним и резать правду-матку в глаза. Он на меня никогда за это не обижался. Почти никогда.

В конце рабочего дня я, как и было условлено с секретаршей, подъехал к его офису – штаб-квартире ППНБ и зашел в приемную.

Навстречу мне поднялось из-за стола миловидное создание с пухлыми детскими губками, в приталенном жакетике с бархоткой, тут же известившее меня о том, что Лева пока отсутствует, но скоро обещал быть.

– А вы девушка, похожая на секретаршу, – на всякий случай уточнил я, хотя сомнений, кто передо мной, у меня не было: «голосок» обрел вполне зримые и в соответствии со своим тембром необычайно нежные очертания.

– А вы молодой человек, похожий на того охранника, который спас Льву Борисовичу жизнь.

Я был весьма польщен ее осведомленностью. Отрекомендовать меня лучше не смог бы, наверное, даже мой кот, преданно любящий своего хозяина всем своим кошачьим сердцем.

Чтобы не думать о плохом и не томиться тягучим ожиданием, я решил познакомиться с ней поближе.

– Как вас зовут?

– Оля.

– А мне нравится женское имя Оля, – сказал я вполне искренне. – Но одного я не могу понять, что вы в нем нашли?