– Я отвезу, – не жду ответа, в этом случае принимая лучшее решение. Она не знает города и привычек людей, проживающих здесь. – Можем взять вещи, если всё пройдёт гладко, поедем сразу по адресу.

Тася не спорит, молча соглашаясь, и сейчас явно просматривается то, о чём сказала ранее – правила. Понимает, что я буду маячить рядом по приказу Парето, поэтому воспринимать в штыки каждое моё слово не станет. Беседа не клеится, и я, схватив документы, собираюсь покинуть спальню, провожаемый внимательным взглядом девушки.

– Останешься здесь на ночь?

– Да. Займу коттедж на одну ночь. Кстати, – задерживаюсь в дверях, – тот самый, где всё началось у Лены с Островским. Могу провести экскурсию. Если тебе интересно, конечно.

– Интересно. Но я лучше с Викой, – мнётся, опустив глаза в пол. – К тому же я обещала спуститься и поболтать с ней, рассказать новости и вручить подарки.

– Посиделки только для девочек. Понятно.

Меня технично отшили, выбросив из компании и запретив приближаться. Тася вроде и рвётся ко мне, но в то же время сторонится, соблюдая только ей понятную дистанцию. Странные эмоциональные качели. Словно она пока не определилась с манерой поведения в отношении меня, прощупывая и наблюдая реакцию.

– До завтра? – шепчет, всё же одаривая меня взглядом исподлобья.

– До завтра.

Покидаю комнату, а меня рвёт на части и тянет обратно, словно я недоговорил, недопонял, недосмотрел нечто важное и решающее. Только сейчас понимаю, что меня потряхивает, а по спине стекают капельки пота. И такого рода реакция мне несвойственна, особенно касательно женского пола. Но Тася – иное: нечто родное, тёплое, тянущееся мягким шлейфом из прошлого и укутывающее душу. И одновременно незнакомое, далёкое и пугающее, потому как то, что я сейчас чувствую, испытывать не должен.

Тася

– Доброе утро, – приветствую Гришу издалека, чтобы, подойдя ближе, не попасть в плен тёмного взгляда, от которого у меня подкашиваются ноги.

– Доброе.

Забирает из рук чемодан, а при случайном касании моё сердце подскакивает к горлу, перехватывая дыхание. Я упорно настраивала себя на встречу с тем, кто жил в моих мыслях последние пять лет, не позволяя забыться и переключить внимание на кого-либо другого. Воспоминания – мой личный ад, в котором я сгорала каждый день в надежде когда-нибудь оказаться рядом с ним.

Вчера, открыв дверь ванной, едва не потеряла сознание, когда увидела высокую фигуру в свете солнечных бликов, пробивающихся сквозь окно. Идеален. Он стал ещё лучше, заматерел, покрылся налётом брутальности и жёсткости, которую я наблюдаю в отце. Упрощённая версия Парето на шестнадцать лет младше.

Тёмные волосы, которые, кажется, раньше были светлее; острый взгляд, приправленный сеточкой морщин в уголках; идеальная фигура, облачённая в классическую рубашку стального оттенка под цвет моих глазах. Тот Гриша, который запомнился мне, был мягче. Или же в четырнадцать лет мы всё воспринимаем иначе?

Молча сажусь на заднее сиденье, словно он мой водитель и лишь ожидает приказа от хозяйки, но он и так в курсе маршрута. Это я здесь новая, не своя, приехавшая в надежде начать иную жизнь, упиваясь прошлым, не принадлежащим мне. Он часть этого прошлого, в котором мне было хорошо, светло, мягко, будто в объятиях мамы. Странное сравнение, но именно так я могу охарактеризовать те рваные моменты, всплывающие в памяти и приносящие умиротворение.

А пока наблюдаю за Гришей, переключающим правой рукой передачи и сжимающим ручку так, что костяшки белеют. Он нервничает. Вот только по причине того, что придётся возиться со мной, или же он, как я, напряжён и озадачен? Скорее, второе. Я лишь маленький нюанс, неспособный вывести его из равновесия. Временная трудность, ставшая обузой по приказу Парето. Надежды маленькой Таси рушатся, словно карточный домик, рассыпаясь бесшумно у ног, когда за время пути Гриша смотрит куда угодно, только не на меня.