Закрываю глаза и вновь возвращаюсь во вчерашний день, где серебристая бесконечность, переливающаяся множеством бликов, засасывала меня, не позволив вовремя среагировать на краткое движение женских губ. Едва коснувшись, Тася взбесила всех моих демонов разом, заставив ощетиниться и сорваться с поводка. И то, что я чувствовал в этот момент, мне не понравилось. Плюсом мелькает навязчивая картинка обнажённого тела в душевой, и готов взреветь, что не могу стереть эти моменты, забыв о них к херам.

На телефон падает сообщение, напоминая о встрече. Липницкий ждёт в своём ресторане «Джокер», к которому я подъезжаю через двадцать минут и, миновав человек десять охраны, прохожу по боковому коридору в уже знакомый кабинет.

– Опаздываешь, Ярый, – прилетает на входе.

– Дела, – отмахиваюсь, потому как срать хотел на его претензии.

Арсений по обыкновению в белоснежном костюме, за что и получил прозвище Белый. И в побрякушках, словно он затерялся в девяностых, а толщина цепи на шее безошибочно позволит определить статусность. Ему чуть за сорок, но зализанные гелем волосы, которые он постоянно приглаживает ладонью, прибавляют лет десять.

– Что по нашему делу?

– Всё просто. Как только ты даёшь отмашку, что обговоренная сумма собрана, оформляем документы, и собственность Островского переходит к тебе.

– Я почти собрал необходимое. Надеюсь, ты не ведёшь двойную игру, Ярый, – перегибается через стол, нависая, отчего блестящая прядь отлипает и падает на лицо. – Конкурентов не потерплю.

– Конкурент у тебя только один, – намекаю на мэра, которого стоит опасаться Липницкому.

Но Звонова он всерьёз не принимает, что само по себе ошибочно. Не брать в расчёт человека, которому принадлежит половина города, тупость чистой воды. Но амбиции Белого засовывают инстинкт самосохранения в задницу, а толпа охраны создаёт видимость безопасности.

– Он предложил больше?

– Он ничего не предлагал.

– Недостаточно нулей на счетах? – Белый смакует своё превосходство, упиваясь выигрышной позицией, но сам того не понимая, оказывается проигравшим.

– Он не привык покупать – он привык брать. Разницу чувствуешь? И всё, что у него имеется, он взял, не спросив разрешения.

– Но собственность Парето ты отстоял. Скажи-ка мне, Ярый, как так получилось, что долгих пятнадцать лет все обходили тебя стороной? – Глаза Белого неприятно прищуриваются, превращаясь в тонкие просветы, в которых едва различимо просматриваются зрачки. – Островский давно греет свою задницу за границей, а ты лишь мальчик на побегушках, который решает его дела и содержит объекты в чистоте и порядке.

– Ты пригласил меня, чтобы выяснять, какую позицию я занимаю в цепочке интересов Парето?

– Нет, – откидывается на спинку широкого кожаного кресла, закуривая сигару и отпивая виски. – У меня есть условие: я хочу, чтобы документы подписал лично Островский. Не левый человек с доверенностью и непониманием, что происходит, а сам Константин Сергеевич.

– Это условие невыполнимо.

– А ты постарайся, – шипит, бросая сигару в стакан, отчего жидкость выплёскивается на белый костюм, вызывая ярость Липницкого.

– Это. Условие. Невыполнимо, – чеканю каждое слово, повышая тон, чтобы сидящий передо мной человек понял, что торговаться не в его интересах – Если данный момент непреодолим и является для тебя основополагающим, сделка отменяется.

Резко поднимаюсь и, не дожидаясь реакции, направляюсь к двери, но, взявшись за ручку, останавливаюсь, услышав:

– Пусть это будет хотя бы тот, кого я знаю, например, ты.

– Нет, – стою спиной, ожидая дальнейшие варианты, но молчание и отборный мат дают понять, что фантазия у Белого херовая.