— Смешно. Сиди, я сейчас спущусь.

Я встала и замерла. Что же выходит, меня здесь быть не должно? Я внизу должна сидеть. А тот мужик меня с кем-то спутал, и конверт с этим парнем, и информация точно не для меня.

Бестолково пометавшись среди деревьев, я сунула конверт в сумку и поплелась вниз, коря себя на чем свет стоит.

Пашка моей печали не оценил.

— Да как-то уж состыкуются, когда поймут, что в цепочке появилось лишнее звено, – заметил беспечно.

— Люди запарились, встречу назначили, слово кодовое придумали… Думаешь, это просто так?

— Может, квест какой? Сейчас это модно, вот и носятся, как дурачки, по городу, выполняя задания ради мифической награды.

Эта мысль была похожа на правду, и я немного взбодрились. Нарушить чей-то квест – беда небольшая.

— Что там за фотка, дай посмотреть.

Я протянула черный конверт, Пашка его осмотрел и снова сказал:

— Ну точно квест, вот нефиг делать людям.

Фотография парня Пашку не вдохновила. Его в принципе мужские лица не сильно вдохновляли, скорее, женские задницы.

— Не знаю такого, – сунул он фотку обратно. – По виду истинный фриц.

К немцам Пашка питал двойственные чувства. С одной стороны, будучи евреем, он их недолюбливал, с другой, осознавал, что современные немцы перед ним, Пашкой, лично ни в чем не виноваты.

Однако нутро брало верх, и Пашка о немецкой нации отзывался с лёгким презрением, что никак не мешало ему смотреть их фильмы для взрослых.

На фоне национальных противоречий я считала за благо помалкивать о фантазиях моей мамы, дабы сохранить нашу дружбу с Пашкой в целости и сохранности.

Ещё раз посмотрела на парня и спросила:

— И что в нем от фрица? Парень как парень.

— Лицо лошадиное, челюсть вон какая, и взгляд такой… Точно что-то задумал.

— Да нормальный взгляд.

— Ну-ка давай его прогоним в поиске на фото.

Поиск Пашкиных предположений не подтвердил. Парень с фотографии был ему неизвестен от слова совсем.

— Наверно, запрос заблокировала немецкая разведка, – не удержалась я, за что получила укоризненный взгляд. – Кстати, смертельно больной и жутко занятый, совесть нигде не жмёт?

Вскоре я получила большой капучино и пончик в ближайшей кофейне. Находилась она в новостройке, которую с чьей-то лёгкой руки впихнули на краю парка чуть в стороне от частного сектора.

Разделавшись с пончиком, я откинулась на стуле, попивая с удовольствием кофе.

— Ну что, я реабилитирован в твоих глазах? – спросил Пашка, я погрозила ему кулаком, правда, беззлобно, и тут случилось удивительное: звякнув колокольчиком, открылась дверь и в кофейне появился тот самый парень, что вчера был на свадьбе. Ян.

Выглядел он умопомрачительно. Правда. По всей видимости, зашел после пробежки, футболка была перекинута через плечо, обнажая идеальный торс с широкими плечами, узким тазом и кубиками на животе. Бариста, девчонка лет восемнадцати, вылупилась на Яна совершенно неприлично. А он широко улыбнулся, увидев меня.

— Неожиданная встреча, – протянул с удивлением, останавливаясь с другой стороны высокого барного стола, за которым мы с другом сидели.

— Это точно, – кивнула я с улыбкой.

— А вы, – он поводил пальцем от меня к Пашке, и тот чуть ли не отчаянно заголосил:

— Нет-нет, мы не пара, что вы. Я бы никогда!

Я перевела на друга недоуменный взгляд, и он зачастил дальше:

— Не в том плане, что… Вера, конечно, красавица, и все такое… Просто я…

— Мы хорошие друзья, – перебила я несвязный поток мыслей, поворачиваясь обратно к Яну, он снова кивнул, продолжая обаятельно улыбаться.

— Я бы предложил кофе, – заметил мне, – но боюсь еще один в тебя уже не влезет. Может, пончик?

— Я на диете.