На всех исторических этапах государство, закон и право развивались во взаимодействии и взаимовлиянии. Но если законодательство неизбежно отражает основные социокультурные, экономические и политические характеристики общества, то право на некоторых этапах может и не оказывать видимого влияния на государство и законы. Даже в сословных, классовых или иным образом разделенных обществах в рамках каждой референтной группы ключевым вопросом остается возможность совмещения принципа равенства людей по одним критериям с неравенством, порождаемым другими критериями (играет роль разница в изначальном материальном положении, способностях). Как бы ни старались на уровне абстракции развести два понимания равенства, на практике неизбежно получается, что материальное благосостояние, порождаемое неравенством стартовых возможностей, способностей и прочего, порождает и серьезные проблемы с осознанием и внешним выражением равенства по критерию человеческого достоинства. В обществе победившего принципа формального равенства проблема даже обостряется. Как заметил Ф. Фляйнер в «Швейцарском конституционном праве», «если равенство перед законом необходимо для демократии, оно может стать для нее и камнем преткновения. Дело в том, что оно поощряет фанатизм и зависть, стремящиеся рассматривать всех людей как равных во всех сферах жизни и отвергает из-за их якобы недемократичности все различия, связанные с образованием, воспитанием, одаренностью, традициями и т. п.»^>187.

В российской традиции идеи, так или иначе связанные с необходимостью установления фактического, то есть неправового, равенства, высказывались в разное время и разными мыслителями. Доведенная до логического завершения, эта идея прозвучала в работе «Государство и революция». Будучи образованным юристом, автор работы В. И. Ленин, конечно, понимал, что «демократия означает только формальное равенство», то есть четко формулировал правовой принцип, на котором основаны буржуазные демократические системы. Однако он утверждал, что прогресс человеческого общества состоит в переходе от равенства формального к равенству фактическому, которое станет возможным по достижении общественным сознанием высокого уровня, когда в целом отпадет необходимость в регулировании границ внешней свободы индивида. Он писал, что после отмирания государства начнется отмирание демократии «в силу того, что избавленные от капиталистического рабства люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных, тысячелетиями повторявшихся во всех прописях правил общежития, к соблюдению их без насилия, без принуждения, без подчинения, без особого аппарата для принуждения, который называется государством»^>188.

Увлечение идеей фактического равенства существенно тормозило и продолжает тормозить формирование высокого уровня правосознания у россиян. До сих пор звучат слова о необходимости фактического равенства как условия и гарантии чести и достоинства граждан. Но достоинство личности вовсе не гарантировано от попрания в ситуации фактического равенства. Уравниловка возвышает социально слабых, но при этом оскорбляет недооценкой и лишает мотивации к активному труду средний класс, самую важную для общественной стабильности группу.

Принцип формального равенства как основа юридической идеологии должен лежать в основе методологии истории и теории права и государства. Только тогда имеет смысл преподавание этих предметов в нынешнем (или даже несколько увеличенном) объеме часов. Преподаватель истории права и государства должен сосредоточиться на достижении основной цели курса. Таковой представляется формирование правового мышления студента в ходе анализа основных этапов «борьбы за право» в отечественной и зарубежной истории. В этом заключается сущность и, если угодно, идеология курса, о котором идет речь, отличие его от истории общегражданской.