Они подошли к стеклянной двери, возле которой стоял мужчина в черном наряде с золотистыми буквами «ЧОП ВОЛКОДАВ».

– Молодые люди, вы к кому? – спросил он.

– Ой, чёрт, школьную карточку забыл! – хлопнул себя по бедру Родион. – Пустите нас, пожалуйста, мы свои, из девятого»», я Родион Князев, а это Клава Соколова, нам позарез нужно в библиотеку…

Охранник, усмехнувшись, впустил их, и они оказались в прохладном сумрачном помещении. С одной стороны виднелось множество столбиков с крючками, с другой – низкие лавочки, над которыми на стенах висели какие-то картинки. Она зацепилась взглядом за одну из самых крупных; там была изображена дама средних лет с широким лицом, к которому совершенно не шли мелкие светлые кудри… «Директор, заслуженный деятель народного образования, Вера Степановна Чудова», – прочитала Клава, убедившись к своему радостному удивлению, что она способна не только говорить, но и понимать написанное на здешнем языке. Это, конечно же, сильно облегчало ее положение.

«Клав, теперь тебе придется хоть для приличия заглянуть со мной в логово нашей книжной церберши», – сказал Родион и повел ее мимо этих картинок куда-то в боковую комнату.

Они вошли.

Там было книгохранилище, вид которого сразу вселил в Клавину душу покой и умиротворение. Здесь хотя бы пахло знакомо – старой бумагой, кожей, сладковатой пылью, немного – мышами и кошками…

У деревянной стойки разговаривали две пожилые дамы. Одна из них, седоволосая и маленькая, носила на лице прозрачную маску, подобную той, что имелась у Родиона. Другая, высокая, полная, с неестественно красными волосами, что-то писала маленькой палочкой в тонкой книжечке.

– А, должник Князев явился! – вперилась в вошедших седая старушка.

– И двоечница Соколова, – сокрушенно вздохнула красноволосая. – Ляля, я думала, ты дни и ночи сидишь над учебником!

– Марь Максимна, – обратился к ней Родион, – мы как раз шли заниматься, я обещал Клаве пройти с ней хоть часть билетов…

– Умница ты мой, золотой мальчик! – обрадовалась Марь Максимна. И, повернувшись к другой старушке, спросила: – Берта Михална, а что он вам задолжал?

– Да еще в третьей четверти взял «Принца и нищего» и никак не несёт!

– Родя, ты что, впал в детство? – изумилась Марь Максимна. – Это же из списка для четвертого класса…

– А я взял на английском, неадаптированный вариант, – пояснил, почему-то смутившись, Родион. – Думал, раз сюжет знакомый, оно полегче пойдёт. Успел только пару глав осилить – похоже, книжку стырили. Где – не помню. А как достать взамен такую же, не знаю. Ищу, пока не нашел. В Доме книги спрашивал, в Библиоглобусе – говорят, бывает, но сейчас нет. «Янки при дворе короля Артура» – пожалуйста, а этого – днем с огнем.

– Берта Михална, – вновь обратилась Родионова заступница к книгохранительнице. – Может быть, вас устроил бы такой вариант?

– У меня еще Герберт Уэллс есть на английском, мой собственный, – умоляюще произнес Родион.

– Он такой хороший мальчик, – продолжала наступление Марь Максимна, – на химической олимпиаде первое место в районе занял, английский вот учит…

– Уэллса у нас в фонде нет, тоже кто-то украл, – задумчиво произнесла Берта Михална.

– Значит, договорились! – закрепила успех своего наступления Марь Максимна. – Родя приносит Уэллса, формуляр мы ему закрываем, а если вдруг потом ему попадется «Принц», он вспомнит о вашей доброте…

– Ну, разве что так, – не слишком охотно согласилась старушка.

– Повезло же нам с классной! – покачал головой Родион, когда они вышли из школы, щурясь от яркого солнца. – Марь Максимна все-таки мировая тётка, хоть смешная, да и в химии, извини, разбирается на кухаркином уровне…