– Дорогая, – остановил её король, – зверь может быть заразен.

– Ну что вы, ваше величество, – сладко пропела королева, – как может быть заразным такое милое животное?

– И всё же я настаиваю, – в голосе короля послышались стальные нотки, – она может укусить тебя, да у неё наверняка полно блох!

Обезьянка, собравшаяся было радостно кинуться к королю, замерла на месте. Она большими глазами рассматривала свои потемневшие мохнатые руки и жалобно скулила.

– Немедленно отнесите её в тот бродячий цирк, что остановился при нашем дворе! – велел король одному из охранников. – Да велите покрепче запирать свою живность! Дорогая, это недоразумение может навредить тебе и нашему малышу, – обратился он к Канильене, чмокнув её в висок. – Лучше я велю купить тебе котёнка.

Охранник поймал визжащую и сопротивляющуюся обезьянку, крепко обхватил её одной рукой, а другой шлёпнул по попе. От такого обращения принцесса, ибо это была именно она, онемела. Ещё никогда и никто, даже папа, не поднимал на неё руку, а тут какой-то простой охранник. За такое кощунство полагается немедленная смертная казнь. Непонятно, чего же было больше в чувствах девочки – боли или обиды. Обиды на охранника, на нянюшку, на папу, ведь он не узнал её! Ах, вы так! Кажется, совсем недавно кто-то хотел сбежать с бродячим цирком? Вот и представилась замечательная возможность, и Летти покорно обвисла в руках дюжего гвардейца, понёсшего её навстречу новой судьбе.

***

Мужчина грубо растолкал спящего в своём передвижном фургончике ничего не понимающего циркового импресарио Кудериуса, и, надавав ему оплеух за то, что из-за его разгильдяйства среди ночи был поднят на ноги почти весь дворец, всучил ему покорную обезьянку. Хитрец быстро смекнул, что по ошибке ему досталось довольно-таки дорогое в этих краях животное, рассыпался в извинениях перед охранником и вручил ему золотой в качестве платы за доставленные неудобства.

Ворчащий гвардеец ушёл, а маэстро Кудериус достал верёвку, один её конец повязал на шее обезьянки, а другой закрепил на металлическом штыре, торчащем в стене фургончика. Только довольный сделкой мужчина улёгся опять в свою кровать, как снаружи опять послышался шум. Маэстро прислушался и понял, что пришли за его новым приобретением. Хозяин передвижного цирка быстро оделся и вышел из своего жилища. Во дворе он увидел хорошо одетого мужчину, который представился кузеном самой королевы и потребовал вернуть обезьяну. Ничего не понимающие циркачи с удивлением разглядывали ночного посетителя. Ценную молодую животинку Кудериусу отдавать было жалко, и он решил в темноте обмануть их ночного гостя.

– Сейчас, сейчас всё отдадим, – залебезил он перед родственником королевы. – Господин захотел обезьяну? Будет вам, обезьяна, ваша светлость! Как не отдать её такому важному господину, – приговаривал он, ведя Родлена к клеткам с животными, от которых ощутимо несло гадкими запахами. Там хозяин цирка открыл одну из клеток, достал оттуда слабо сопротивляющуюся обезьяну и передал её ночному визитёру.

Кузен королевы подхватил животное и, не обращая внимания на протянутую в извечном жесте руку, быстро скрылся в темноте.

– Ох и жмот, этот королевский родственничек, – проговорил Кудериус, – ну да ладно, поменял старую шимпанзе на молодую, тоже неплохо. Надеюсь, та тоже устроит этого извращенца.

И он уже в который раз забрался под тёплое одеяло. А несчастная принцесса сжалась на старом прогнившем полу, мелко трясясь от пережитого и от холода. Ей уже не очень нравилась идея выступать в бродячем цирке. И уж точно не в роли обезьянки.