– Надеюсь, она все еще девственница? – осведомился гость.

– Я слежу за ней и никуда не отпускаю без присмотра.

– Пока поверю вам на слово. Но потом обязательно проверю лично. Знайте, я не готов платить так дорого за испорченный товар. Хочу сначала сам ею попользоваться, сделать покорной рабыней. А когда Малинэль мне наскучит, я отдам ее в один из своих борделей, пусть там отрабатывает затраты на ее покупку.

– Не сомневайтесь, мой дорогой партнер. Наша сделка в силе. Дом, имущество и пустоголовая девчонка в придачу – считайте, все ваше. До вечера заверенная купчая будет лежать у нотариуса. Ну, а насчет Миллинэль, сами понимаете, между нами устное соглашение. Получите купчую – забирайте и девчонку. Я, пожалуй, привратнику сейчас же прикажу, чтобы внимательней двор стерег. Вдруг неблагодарная нахалка все же нас подслушает и попытается удрать? Не сомневайтесь, я этого ей не позволю. Надо же, я и подумать не мог, когда брал ее в дом. Надеялся вырастить прилежную служанку, а получил отменный товар. Красавица выросла, правда ведь? В борделе на нее будет хороший спрос. Вы не пожалеете о сделке.

– До вечера, партнер, – гость довольно усмехнулся. – Меня ждут неотложные дела. Жду известия насчет готовности купчей.

Толстяк покинул дом, а старый эльф еще долго ходил по залу кругами, бормоча в беседе сам с собой о жарких пляжах с белоснежным чистейшим песком, о сочных экзотических фруктах и сладкоголосых райских птицах, которые поют намного приятнее, чем пернатые обитательницы Королевского леса.

Созрев, наконец, для важной ответственной работы, жадный мерзавец поднялся в кабинет. Он сел в скрипучее кресло за массивный письменный стол из красного дерева и зажег свечной фонарь, поскольку плохо видел при тусклом дневном свете, яркие лучи редко проникали в комнату на северной стороне дома. Достал из маленького ящичка стола свернутый и перевязанный красной лентой заколдованный лист писчей бумаги, от которого так и разило сильной магией. Медленно его развернул и осмотрел, расправляя каждый уголок. Затем взял с фигурной подставки позолоченное перо, сделанное в форме пера жар-птицы, обмакнул самый кончик в волшебные чернила. Но только собрался поставить первую заглавную букву на чистом листе, как дернулся и захрипел, оказавшись в когтях бесшумно подкравшегося вампира.

– Пиши, что я скажу, – сдавливая морщинистую шею, почти перекрывая дыхание, прошипел Алайни в заостренное ухо эльфа. – Иначе можешь не мечтать о пятисотом дне рождения. Я с удовольствием прикончу тебя. Медленно и мучительно. Так долго здесь голодал, что твоя прогорклая старческая кровь покажется мне чудесным нектаром. Не слышу ответа. Ты будешь меня слушаться?

Старик замычал в знак согласия, и Алайни ослабил хватку, продолжая держать ситуацию под контролем. По ментальной силе юный вампир превосходил дряхлого эльфа, хоть и не мог внушить тому полное подчинение, но защитить свой разум от вторжения смог легко. Магией скряга не владел, а переданная способность Ягуара сработала просто превосходно. Алайни убедился в этом, когда удерживаемый им старик начал писать под диктовку. Волшебные чернила не сделались из темно-синих красными, предупреждая о том, что хозяин дома заключает сделку по принуждению, а не по собственному желанию.

– Сверху пиши: не купчая, а дарственная, – приказывая старику, Алайни радовался, что не пренебрег поручениями дотошного до юридических тонкостей Лорда и внимательно изучил правила составления важных документов. – Чуть ниже с красной строки… Я, такой-то, перечисляешь все титулы и должности, которые когда-либо занимал, находясь в преклонном возрасте и тяжкой болезни близ смертного одра, по собственному свободному волеизъявлению намерен щедро возблагодарить горячо любимую племянницу Миллинэль Онтороимнен, дочь моей покойной сестры Брингильдиньи, единственное по-настоящему близкое мне существо во всем мире. Вышеуказанная племянница долгое время прилежно заботилась обо мне, тяжело больном и практически беспомощном старике. Скрашивала мои унылые дни и много работала по хозяйству, поддерживала порядок в доме и на садовом участке. По всем указанным причинам я не вижу никого иного, кроме этой скромной, трудолюбивой и милосердной девушки, наследником принадлежащего мне имущества. Во избежание канцелярской и судебной волокиты с завещанием я решил еще при жизни, быть может, в последние дни на белом свете, прежде чем отправлюсь на встречу с доблестными предками, передать дорогой сердцу племяннице мой дом и земельное владение, на котором он построен, все денежные средства и драгоценные сокровища, хранящиеся в филиале столичного банка, аристократический титул, подтверждающий кровную принадлежность к одной из древнейших монарших династий, а также прочее имущество, подробный перечень которого хранится у нотариуса, магической клятвой уполномоченного заверить сей документ. В изъявленном желании тверд. Даю честное слово аристократа, что никогда о нем не пожалею в оставшиеся мне дни. Таково мое непоколебимое решение!