Он отодвинулся, и Мариса прошла в гостиную, каждой клеткой ощущая его присутствие. Она почти дошла до выхода, и тут Дамасо глухо произнес:

– Нам надо поговорить.

Мариса не замедлила шага:

– Кажется, в прошлый раз ты ясно дал мне понять, что наше общение завершено.

Она героически держалась, сохраняя голос спокойным, – хотя при воспоминании о том, как она позволила ему с собой обойтись, ее внутренности словно сводило спазмом.

Мариса резко остановилась. Если бы он в самом деле был ей безразличен, она бы сейчас так не злилась. И уж тем более не показала бы этого. Но сыграть сейчас равнодушие было ей не под силу. Все, что она могла изобразить, – это высокомерную отстраненность.

Ей очень хотелось остаться одной, чтобы хорошенько обдумать то, что произошло. А именно свою возможную беременность. От него. Она потянулась к дверной ручке, но прежде чем она успела открыть дверь, рука Дамасо протянулась над ее плечом, и его ладонь легла на полированное дерево. Теперь Мариса ощущала тепло его тела, а его дыхание касалось ее волос – он дышал тяжело, как и она.

– Что ты собираешься делать с тем, что, возможно, носишь моего ребенка?

Она вздохнула точно громом пораженная. Он-то откуда знает?

Словно зачарованная, Мариса смотрела на его мускулистую руку и ладонь с длинными пальцами. Она вспомнила, как эта ладонь лежала на ее груди – и какое удовольствие она приносила. Как Мариса жалкие несколько часов считала, что наконец нашла человека, который ее ценит.

И какой преданной она себя чувствовала, когда оказалось, что это не так.

Она глубоко вздохнула и повернулась к Дамасо, инстинктивно вздергивая подбородок. Его высокомерный и презрительный вид немедленно привел ее в бешенство: ну уж нет, она не позволит собой помыкать – разговор состоится на ее условиях, когда она будет готова!

– Не знаю, почему ты решил, что можешь врываться без приглашения и начинать командовать. Но лучше тебе уйти прямо сейчас, пока я не вызвала служащих отеля и тебя не вышвырнули.

Дамасо смотрел в голубые глаза, лучащиеся презрением, и ощущал, как в его животе что-то пульсирует. Он чувствовал исходящую от Марисы энергию. Его тело дрожало от возбуждения, хотя он просто посмотрел ей в глаза. Он напрягся, отвечая на вызов, который она ему бросила.

Она возбуждала его, несмотря на презрение, написанное на ее прекрасном лице. Однако тело выдавало ее – полураскрытые губы, неровный пульс, легкая поволока во взгляде… Это были те же симптомы, что он узнавал в себе самом. Его присутствие ее возбуждает.

Дамасо непроизвольно протянул ладонь, коснувшись ее подбородка. Его пальцы прошлись по мягким, как шелк, волосам, и он почувствовал пульсацию жилки на ее шее. Он наклонился к ней – разговоры могут подождать…

Однако его руку неожиданно пронзила острая боль. Мариса, очевидно, увлекалась боевыми искусствами и нажала на какую-то болевую точку. Он чуть было не ответил силой на силу, но сдержался. Там, где он вырос, дрались без правил, и эти драки порой заканчивались смертью.

– Я вызываю администрацию. – Она тяжело дышала.

– Я и есть администрация, pequenina[1].

– Что?

– Я – владелец отеля. – Он попытался пошевелить пальцами, но его пронзила новая волна боли. – Можешь отпустить, обещаю, что не прикоснусь к тебе.

Ее хватка ослабла, и Дамасо принялся разминать руку – ощущение было словно ее пронзает тысяча маленьких иголок. Способ самозащиты впечатлял.

– Ты – владелец? Что ж, это многое объясняет. Хотя я по-прежнему не понимаю, с какой стати доктор побежал к тебе с докладом о состоянии моего здоровья – неужели понятие врачебной тайны уже отменили? – Она не повысила голоса, но ее тон был холоден как лед.