– А с Анжелой давно знаком?

– Да, я ведь в кочевом штабе. Я знаю её уже два года. Она очень повзрослела за эти два года. Быть консультантом в четырнадцать лет– знаете, это что–то значит.

– А стать генералом в тринадцать?

– Понимаете, у нас генералы– дети. Вообще–то все самые серьёзные решения принимает генеральский штаб, куда входят наставники. Они не говорят: «Это должно быть так…» Они объясняют, почему, это должно быть так. А генерал–армии, он собирает сведения и визирует решения генеральского штаба. Он может и не согласиться. У генерала армии целый штат консультантов и советников. Они вправе рассмотреть любое решение генерального штаба и его отменить. Тогда генерал армии его не подпишет, если генеральный штаб его в этом не убедит…

– И всё–таки, что ты можешь сказать об Анжелике?

– Я о ней ничего не могу сказать. Это она должна сделать сама. Она Вам сама всё скажет, если нужно будет. И ещё, сделайте так, чтобы детская комната милиции и Игорь Львович оставили её.

– Роман, это ваших рук дело, что господин Трегир летает по планете…

– Как ошпаренный? – усмехнулся Роман. – В некоторой степени– да.

– То есть?

– Армейцы есть практически во всех странах мира… В общем, легче перечислить, где нас нет. Вот, предположим, поступает нам сообщение из какой–нибудь страны: «Нам не нравятся новые реформы…», или «Мы хотим улучшить положение бедняков…», или «Мы напали на след наркоторговцев…»

– Кого, кого?

– Наркоторговцев. Например, в К*** правительство нам официально платит за оказываемую помощь в борьбе с наркомафией. Мы дети, нам проще пролезть, услышать, узнать. На нас меньше всего думают, поэтому у нас меньше всего потерь…

– Потерь… Каких потерь?

– Самых настоящих. Те, кто борется за правое дело, не может быть уверен, что доживёт до завтра. Но он должен этого хотеть.

– Доживёт до завтра… Постой, Роман, вы ещё дети. Вам рано идти на войну. С вас хватит уличных войнушек.

– Вот именно. Вы знаете, сколько погибает детей во время так называемых уличных войнушек на Ближнем Востоке? А вы знаете, что там детей учат убивать друг друга раньше, чем те учатся ходить. А мы хотим научить не стрелять друг в друга только потому, что у тебя другой язык. Мы хотим жить в мире. Но за мир, как это не странно, приходиться бороться с дядями и тётями…

– По–моему мы отвлеклись. Значит, вам говорят: «Мы хотим сделать переворот…»

– Не переворот, а изменить закон, ну и тому подобное. Они нам присылаю данные, заметки, пожелания, которые собирают по всей стране. Приходят все эти бумаги в разрозненном виде от разных сторон. Мы проводим параллельно независимые исследования. Потом анализируем полученную информацию. Ну и делаем выводы: стоит– не стоит что–то делать. И если стоит– то составляем программу, выделяем людей, если надо, средства…

– А откуда вы берёте средства?

– Нас финансируют многие общественные организации. Потом сами зарабатываем: продаём какой–нибудь патент, и живём на проценты. Часть денег выделяют бывшие армейцы, кто открыл свой бизнес, то выделяют некоторый процент… В общем, как можем, так и крутимся…

– Анжелика какую роль играет в армии?

– Я же сказал, она консультант.

– Хорошо, ну а почему тогда Трегир носиться именно с ней, а не с остальными консультантами?

– Так её основное направление, это хорошо развитые страны Европы, куда входит Великобритания, Анастас… Вот Трегир и носиться. Зачем ему нужен пороховой склад?

Продолжить Роман не успел. Ему передали телефонограмму. Он внимательно прослушал и тут же попросил соединить его с Анж по селектору.

– Анжелика. Со–он крюхво. Свободим вым ель сульен.