Лотти представляла все виды ужасных наказаний, которые их ждут. Как же это все несправедливо! Она преспокойно спала в своей постельке, она ни в чем не виновата. Словно почувствовав ее отчаяние, Элли вытянула шею и прошептала ей на ухо:

– Я всего-навсего хотела устроить ночной пир, ну, чтобы скрепить нашу дружбу, и все такое…

Лотти смерила соседку по комнате самым выразительным взглядом из серии «ты-что-издеваешься?», на какой была способна, но получилось не очень, потому что обе начали давиться смехом, изо всех сил стараясь не расхохотаться в голос над своим нелепым положением.

В том крыле корпуса, по которому они сейчас шли, Лотти прежде не бывала. Коридор был шире, его отделка – более изысканной и богатой, нежели в других. В конце, над дверью в комнаты декана, висел огромный портрет в золоченой раме, изображавший улыбающегося женоподобного мужчину в маленьких прямоугольных очках. Лотти узнала в нем основателя школы Роузвуд-Холл, Уильяма Тафти.

Профессор Девайн отперла дверь и жестом пригласила девочек войти. Лотти ожидала увидеть величественный кабинет с массивной темной мебелью – идеальное место для вынесения порицаний и выговоров, – но, к своему изумлению, оказалась в самой очаровательной комнатке из всех, какие ей доводилось видеть. На полу, покрытом мрамором нежного персикового оттенка, лежал большой пушистый ковер, в центре возвышался изящный кофейный столик светлого дерева. Стеклянную поверхность столика украшал затейливый орнамент из сплетенных роз, по обе стороны от него стояли два двухместных диванчика с роскошной резьбой, обитые золотистой парчой с розовым кантом. Мягкий свет, струящийся из-под шелковых абажуров, создавал в комнате некое волшебное сияние, которое будто перекликалось с естественным светом, исходившим от профессора Девайн. Стоя посреди этого великолепия в одной ночнушке, Лотти чувствовала себя совершенно чужой, почти боясь, что комната оживет и откажется пускать их с Элли из-за неподобающего внешнего вида.

– Присаживайтесь, барышни.

Девочки устроились рядышком; Лотти нервно сцепила руки на коленях, Элли, в свою очередь, непринужденно откинулась на спинку, явно чувствуя себя более комфортно, чем предполагала ситуация.

Откуда-то взялся поднос, на котором стоял чайный сервиз с восхитительным цветочным орнаментом и тарелка с печеньем. Вот тебе и наказание, удивилась Лотти. Расставив приборы, заместительница директора уселась напротив.

– Мисс Вулф, сегодня вы получаете первое предупреждение, – строго промолвила она. – Советую не попадаться на шалостях второй раз.

Лотти это высказывание слегка смутило. Если она правильно поняла, профессор намекала на то, что в будущем Элли следует действовать умнее. Декан и ученица обменялись странными взглядами. Неловкость момента нарастала, пока Элли наконец со вздохом не сдалась:

– Как вы меня обнаружили? Я же старалась не шуметь.

Лотти замерла, испугавшись, что профессор хитростью выудила у Элли признание, но Ада Девайн только рассмеялась.

– Учти, Элли, я имею глаза и уши по всей школе. – Она постучала себя по переносице. – Мимо меня муха не пролетит.

В ответ Элли недоверчиво изогнула бровь.

– А теперь, поскольку вы уже разбили мой сон, будьте любезны составить мне компанию. Это и будет вам наказанием, – шутливо сказала профессор и, блеснув улыбкой, разлила чай по чашкам.

– Если уж быть до конца откровенной, профессор, Лотти тут ни при чем. Она вообще спала, – со всей честностью заявила Элли. – Я хотела ее порадовать, устроить маленький утренний пир…

Профессор Девайн подняла вверх указательный палец, веля Элли умолкнуть, и посмотрела на Лотти: