– Для чего?

Лиля глянула на меня в недовольстве.

– Какие-то странные вопросы ты задаёшь. Она твоя мать.

– Не знаю. Понятия не имею, мать она мне или нет. Что, конечно, не исключает степень нашего родства. Но всё же…

– Тебе совсем не интересно? Почему от тебя скрывали родную мать?

Я промолчала. Лиля сверлила меня взглядом, после чего резво поднялась.

– Что ж, я так маме и передам. Очень жаль, что ты такая.

– Какая? – тут же переспросила я.

– Судя по всему, такая же, как твой отец! – выпалила она.

Мои губы вдруг тронула улыбка.

– Да, я на него похожа.

Я видела, как Лиля стоит в нерешительности, не зная, что дальше предпринять. Её взгляд метнулся по стенам кабинета, по книжным шкафам от пола до потолка, по тяжёлой, дубовой мебели… по мне, сидевшей в кресле с высокой спинкой, гордо расправив плечи, сцепив пальцы в замок на столе, и глядевшую на неё, наверное, свысока. Но это был единственный шанс для меня, сохранить спокойствие, после всего услышанного.

– Я ухожу, – сообщила она с оттенком некой угрозы.

Я согласилась с ней.

– Всего хорошего.

Лиля усмехнулась, снова окинула меня внимательным взглядом.

– Оставайся здесь одна, – сказала она напоследок, и вышла из кабинета. Правда, дверью не хлопнула, а аккуратно её за собой прикрыла.

– Свят, свят. – Шура быстро перекрестилась, когда я рассказала ей о нашей гостье. Смотрела на меня ошарашено и с недоверием.

Я кинула на домработницу быстрый взгляд. Осторожно спросила:

– Ты не знала?

Шурины глаза удивленно округлились.

– Ты что, Марьяна? Нет, конечно.

– Мне казалось, папа тебе всё рассказывал.

– Не настолько же. К тому же, когда я пришла в ваш дом, о матери твоей уже никто и не говорил.

– Никто не говорил, – повторила я за ней тихо. Я не могла сидеть на месте, и ходила по комнате. А Шура наоборот, присела на краешек кресла. Наблюдала за мной, печально вздыхала время от времени.

– Что ни день, то новости, – вздохнула она в какой-то момент. – И все плохие. Что же это за напасть?

– А вот Пал Палыч знал, – пожаловалась я. – Но говорить со мной не хочет.

– Как это – не хочет?

Я развела руками.

– А вот так. Говорит, что не нужно мне во всё это вникать. Что папа прав был. Ни к чему мне такие родственники.

Шура не кинулась возмущаться самовольством начальника охраны, хотя я, признаться, ждала от неё чего-то такого. А она выдержала паузу, посматривала на меня исподлобья, а затем аккуратно проговорила:

– Может, он и прав, Марьяна? Если честно, то эта девушка мне совсем не понравилась.

Я остановилась, вздохнула, глубоко-глубоко, само как-то получилось, затем присела на диван. На Шуру посмотрела.

– И что теперь делать? – поинтересовалась я. – Взять и всё забыть? Будто ничего не случилось? – Между нами повисло молчание. Потому что обе прекрасно понимали, что «взять и забыть» – не вариант. – Она мне тоже не очень понравилась, – призналась я, продолжая рассуждать. – Но это не отменяет того факта, что она, возможно, моя сестра.

Шура тут же вскинула руку в предостерегающем жесте.

– В том-то и дело, что возможно!

– К тому же, – добавила я, – может, это первое, ошибочное впечатление. А, на самом деле, она совсем неплохая. Даже хорошая. Просто у нас с ней разная… манера общения.

– Среда обитания у вас разная, – сказала, будто отрезала, Шура. – И воспитание, и образование. В общем, всё.

– А мать?

Этот короткий вопрос поверг Шуру в уныние. В конце концов, она безнадежно махнула рукой и с кресла поднялась.

– Пойду, – проговорила она, – сейчас продукты привезут, надо проследить.

Шура ушла, а я осталась. Хорошо ей, есть на что отвлечься. А мне вот голову ломай, что предпринять.