– Ты уверена?

Дверь захлопнулась, и я застыла в тишине. Пал Палыч тоже молчал, я только наблюдала, как он развернулся на сидении, уж как-то нарочито медленно, и в полном молчании принялся смотреть вперед через лобовое стекло. Володя открыл дверь со стороны водительского сидения, сел, посмотрел на начальника. Поинтересовался:

– Едем?

Я посмотрела за окно, девчонка всё ещё стояла рядом с автомобилем, не уходила. А у меня вдруг стало как-то очень неуютно, тревожно на душе. Рыков в ответ на вопрос водителя продолжал молчать, и это тоже сильно настораживало.

И я решила переспросить:

– Мы едем, Пал Палыч?

Он ко мне повернулся. Посмотрел на меня, очень выразительно.

– Марьяна, это незнакомая девчонка. Ты реально хочешь поверить её громким заявлениям?

Я сняла тёмные очки, посмотрела Рыкову в глаза. С огромным вопросом в глазах. И снова спросила:

– Мы едем, Пал Палыч?

Рыков тяжело вздохнул. Отвернулся. А я снова посмотрела на девчонку за окном. Сердце пустилось в суетливый пляс.

– Володя, пригласи её в машину, – попросила я водителя.

– Марьяна, ты совершаешь ошибку, – с нажимом проговорил Пал Палыч. – Александр Гаврилович бы не одобрил.

– Папы больше нет, Пал Палыч, – только и ответила я.

Дверь с другой стороны открылась, девушка села в салон, глянула на меня победным взглядом. И пообещала:

– Я всё тебе расскажу.

Завораживающее заявление, вот только радости особой в моей душе оно не вызвало. Автомобиль тронулся с места, я молчала, даже к окну отвернулась, но краем глаза видела, что моя гостья с восторгом оглядывает салон дорогого автомобиля, в котором оказалась.

– Как говоришь, тебя зовут? – спросила я.

– Лиля, – с готовностью отозвалась она. Повернулась ко мне. – Я так давно хотела с тобой познакомиться.

Пал Палыч шумно вздохнул впереди. Я буквально чувствовала его недовольство, но никак не реагировала. Мне хотелось разобраться в ситуации.

Я разглядывала девушку. Очень внимательно разглядывала. И понимала, что нечто общее, схожее в наших чертах лица есть. Форма носа, высокие скулы и глаза… Вот глаза у нас точно были одинаковые.

Черт.

Черт, черт. Я, вообще, ничего не понимаю.

– И откуда ты здесь взялась, Лиля? – поинтересовалась я.

– Да я уже некоторое время в Москве. В нашем-то захолустье не устроишься на нормальную работу. В Москве всё лучше. Живу вместе со школьной подружкой, мы комнату вместе в общежитии снимаем.

Я покивала, словно меня, на самом деле, интересовала вся эта информация. Интересовало меня совсем другое, правда, я безумно боялась задать вопрос.

– Марьяна Александровна, домой едем? – спросил водитель.

– Домой, – решила я.

Пал Палыч снова недовольно крякнул. И негромко проговорил, правда, я отлично расслышала:

– Вот Шура обрадуется.

Я с ним была согласна в этом вопросе, но и менять своё решение отправиться домой, не стала. Куда я должна была пригласить эту особу? В квартиру возвращаться не хотелось, просто не хотелось и всё. В ресторан? Сидеть с постной физиономией напротив неё за столиком и не знать, с чего начать разговор, что спросить?

А дома, как говорится, и стены помогают.

Всю дорогу я сдерживалась и главного вопроса не задавала. Хотя, в моём сознании происходила настоящая буря. Настоящий ураган из мыслей, вопросов, недоверия. Лиля что-то без умолку болтала, в основном про Москву, про то, что со школьных времен хотела перебраться сюда, я её мало слушала. Смотрела за окно и думала. Не знаю, сестра она мне или не сестра, но в первый момент у меня никаких родственных чувств к ней в душе не вспыхнуло. Какая-то непонятная, незнакомая девица, собирающаяся рассказать мне, как я неправильно жила всю свою жизнь.