Вся эта суета напомнила Геле единственные в её жизни соревнования по художественной гимнастике, которой она занималась примерно с трёх до пяти лет. Выступление, даже не начавшись, закончилось для неё травмой, тогда её мама учинила такой скандал тренеру, что последней пришлось краснеть перед организаторами соревнований, а тем – перед спонсорами и министерством здравоохранения Стрижевской области. После устроенной родительницей истерики Геля не представляла, как будет смотреть в глаза другим детям из группы, но, к счастью, няня перестала водить её на тренировки. Отец узнал об этом только через пару лет.

– Милена, что вы здесь делаете? Ещё рано для сцен с вами, – сказал Кузьма Иванович.

Рыжеволосая девушка, которую Геля видела в столовой, была уже на площадке.

– Я знаю, просто мне хотелось бы присмотреться к вам, – улыбнулась Милена.

– Только не отвлекайте нас, – сказала Валентина Сергеевна, направляясь к людям с камерами и микрофонами на длинных стойках. – А то тут непрофессиональная актриса в главной роли, придётся помогать ей.

Милена сделала пару шагов в сторону Гели, глядя на Чупрунову.

– Вы же шутите? – спросила она с надеждой в голосе.

Геля почему-то съёжилась, по-прежнему цепляясь за папку. Милена смерила её взглядом:

– Поздравляю с дебютом. Рада за тебя… Наверное.

К Чупруновым подбежал человек с длинной яйцевидной головой в серо-голубом пиджаке:

– Достал, достал!

– Что? – Валентина Сергеевна переключила своё внимание на него.

– Ковш от бульдозера, ногу от манекена и двадцать акульих зубов.

– Надеюсь, без акулы, – съязвила Милена.

– Нужно было обязательно без акулы? – новоприбывший проверил что-то у себя в телефоне.

– Не страшно, сойдёт и так, – махнула рукой Валентина.

– И ещё, подпишите бухгалтерскую смету, – он протянул режиссёру ручку и бумагу, закреплённую на планшете.

– Секундочку. Жора, ты слышал меня или нет?!

Откуда-то сверху упало нечто, и, так как произошло это прямо перед Ангелиной, она в ужасе отскочила назад. Развалившееся на полу, по виду, запаху, издаваемым звукам и положению в пространстве нечто напоминало человека.

Парень с пепельно-светлыми волосами, одетый в жёлтый свитер поверх фиолетовой рубашки, встал и запоздало ответил:

– Да, мама, я тебя слышал.

– Я просила, не обращайся к нам так на работе, – одёрнула его Валентина.

– Это Жора, второй ассистент оператора. Он наш сын, – не без гордости представил его Кузьма Иванович.

Жора лёгким кивком поздоровался с Ангелиной.

– Да, с детства увлекался фотографией, всякими камерами, и вот, я здесь, – развил он тему. – Просто мои родители хотели сэкономить, а мне как раз нужно было заработать. Вот, готовимся к всероссийскому конкурсу фильмов! – на последней фразе он сделал акцент, как бы намекая, что Ангелине стоит воспринимать всё происходящее всерьёз.

– Первый раз участвуете? – спросила Геля.

– Нет. Мои родители несколько лет подряд участвовали в «Весеннем кинозале», и каждый раз их картины занимали последнее место.

– То есть, на мне лежит ответственность за реванш?

– Ангелиночка, что вы так переживаете? Ведь не боги горшки обжигают, – Кузьма Иванович успокаивающе похлопал её ладонью повыше груди и пониже ключиц. – Вы ведь камер не боитесь?

– Нет, таких проблем у меня никогда не было, – вспомнила Ангелина, и это её приободрило.

– Будут, – пугающим полушёпотом сказал Жора.

Валентина Сергеевна послала ему грозный взгляд. Чупрунова столько времени провела в киноиндустрии, что забыла, как много в этом деле можно не понимать. Режиссёр сделала вывод, что придётся доставать с антресолей запылившийся кнут и размачивать зачерствевший пряник.