Вдовствующая королева поджала губы.

«Используя угольный карандаш, я сделала свои невыразительные глаза ОЧЕНЬ выразительными, – продолжил читать король. – На моих щеках расцвели так любимые в Самыйсоксе розы, глубоко бордовые, ага. Губы я подрисовала, увеличив в размере, как делают наши столичные модницы, и, в целом, осталась довольна результатом. ЭТО лицо очень шло к платью. Я надеялась, что и на неверийцев мой вид произведет впечатление, ты же всегда говорил, что первое впечатление – самое важное!

Я прибыла во дворец герцога незадолго до полудня. Вокруг ограды толпились зеваки, которые встретили меня приветственными криками. Я слышала, как они спрашивают друг у друга: „Господи, а это кто такая?“ – и осталась довольна.

Герцог ожидал меня на пороге зала для официальных мероприятий. За его спиной стоял Онтарио. Надо сказать, выдержки у Его Светлости Ананакса не занимать – когда молодой Ананакс, увидев меня, упал лицом в дверной косяк, отец лишь сглотнул и, поцеловав мне руку, повел на возвышение, где стояли три кресла. Я мило улыбалась придворным, но видимо, милоты в моей улыбке было слишком много, потому что все отворачивались…».

– Да что она творит? – воскликнул Его Величество, бросая письмо на стол.

– Она развлекается, – пожала плечами вдовствующая королева.

– Я выдам ее замуж за этого неверийца, даже если мне потребуется его подкупить! – Рявкнул король. – И пусть они развлекаются дальше вместе, как хотят!

– Я слышала, что у принца Стича своеобразный характер, – Миневра вновь занялась салфеткой.

– Какой бы у него ни был характер, мне плевать, – заявил Отис, – лишь бы он был добр с моей девочкой!

– Тебя не поймешь, Оти, – вздохнула его мать. – То ты стремишься сбыть дочь с рук, то беспокоишься о ее будущем.

– Потому и стремлюсь, что беспокоюсь, – проворчал король. – Надеюсь, дети ее образумят – они кого хочешь образумят!

– Да? – хмыкнула королева, взглянув на него исподлобья. – Кто бы говорил…

Его Величество торопливо подобрал письмо и продолжил чтение.

«Гости уже были в зале, кроме принца и его ближайшей свиты. Представляешь, у их дам в моде ленты, много лент! Они вплетают их в волосы, лентами украшены лифы и рукава платьев, и когда дамы машут руками, они напоминают швабры, которыми матросы моют полы…»

– Интересная мода, – заметила Миневра. – Полагаю, после визита принца в столицу, наши красавицы начнут повсеместно скупать ленты. Хм… Переговорю-ка я завтра с министром легкой промышленности.

«Неверийцы темноволосы, высоки. У них правильные черты лица и очень прямая осанка, из-за чего они производят впечатление людей высокомерных. Однако они приятны в общении и любят шутить, хотя по внешнему виду этого не скажешь. Пожалуй, их юмор для нас слишком ироничен, поскольку наши сограждане прямолинейны, как учительская указка. Но это я поняла позже, во время торжественного обеда. А тогда в зал начали заносить подарки, предназначенные тебе, папочка. Видимо, неверийцы решили, что нужна широкомасштабная рекламная акция, дабы убедить нас в том, что Неверия чтит отношения с нашей любимой родиной.

Про сундуки с золотом и брильянтами писать не буду – скучно. Одним из заинтересовавших меня презентов были напольные часы в деревянном футляре. Когда они в полдень и полночь открывают створки, внутри виден целый город, взбегающий по склону горы. В нем есть королевский замок, у ворот которого регулярно сменяется караул; городские кварталы, где днем по улицам ездят экипажи, а ночью загораются фонари… И даже виселица на площади, представляешь?! Его Светлость сказал мне по секрету, – а ему сказал по секрету Распорядитель неверийского кортежа, – что в полночь на ней появляется висельник. К сожалению, мы увидели только полуденное представление с экипажами, после чего часы унесли. Поэтому подтвердить, правда ли насчет фонарей и висельника, я не могу. Когда створки открываются, часы наигрывают неверийский гимн – на мой взгляд это очень смешно, ведь предполагается, что они будут стоять в твоих, папочка, покоях.