– Мы не можем, – сказал король. – По их обычаям, до суда никто не может говорить с обвиняемым.

– Какое значение имеют их обычаи? Мы в Арранте!

– Но Клиф на территории их лагеря.

– И что? – король промолчал.

Принцесса обвела взглядом собравшихся, почти все смотрели куда-то в землю с унылыми лицами. В груди у принцессы что-то сжалось. Она повернулась к отцу.

– Понятно, – она сглотнула, – политический момент. И что мы будем делать?

– Перед закатом состоится суд, – проговорил король. – Если не найдется конь или подозрения не падут на кого-то еще, Клиф будет казнен по хаарданским законам сразу после захода солнца.

– Что?!

Повисла тишина. Кровь внезапно ударила в уши. Принцесса закрыла рот и почему-то тщательно осмотрела свои руки. На среднем пальце левой блеснул камешек в кольце.

– Я спросила, – медленно сказала она, снова подняв глаза на отца, – что мы будем делать?

Она нажала на слово «мы».

– Мы можем лишь попытаться найти коня, – сказал король. – Я уже распорядился собрать два отряда всадников и послать их в ближайшие деревни. Скорее всего, Клиф передал коня кому-то…

– Нет, – принцесса замотала головой.

Король хотел погладить принцессу по плечу, но она уклонилась. Ноздри у нее напряглись, легкие качали воздух, как кузнечные мехи.

– Мы должны спросить Клифа! – твердо сказала принцесса, стараясь удерживать дыхание.

– Это невоз…

– Я сама поговорю с послом, – быстро сказала принцесса. – С послом-то можно говорить!

Прежде чем король успел набрать воздуха для ответа, принцесса вскочила и, отодвинув полог, прошла в центральную часть шатра, где, окруженный свитой, восседал в кресле Маарон. Принцесса прошла вперед, встала перед послом и вежливо присела в книксене.

– Ваше Сиятельство!

Посол шевельнул своей безволосой головой, обозначив кивок. Краем глаза принцесса видела, как вслед за ней молча вошли король Эннер и другие.

– Я бесконечно опечалена исчезновением вашего скакуна. Я знаю – все указывает на то, что виновником является наш подданный. И я искренне прошу вас простить нас, – принцесса сделала маленькую паузу и добавила: – …если это действительно так.

Посол помолчал, ощупывая принцессу своими маслянистыми глазками, потом обозначил еще один кивок.

– Человек, которого обвиняют в краже, не только наш подданный, но и – так случилось – мой личный друг. Я прошу вашей милости и снисходительного позволения навестить его.

– Это нельзя! – громко сказал Арманхан из-за правого плеча посла.

Принцесса заметила, как на долю мгновения неприязненно поджались губы Маарона, лишь потому что не отводила глаз от его лица. Арманхан-то вовсе не кладезь ума!

– По законам Хаардана, – медленно произнес Маарон, – посещать узника до суда не может никто!

Принцесса вдруг отчетливо поняла, что это не отказ. В конце речи Маарона не было интонационной точки. Это было испытание. Ах ты лысая брюква какая! Принцесса опустила глаза.

– Я и есть никто, Ваше Сиятельство, – сказала она кротко. – Всего лишь милое дитя, которое плачет по другу своего детства.

Она подняла глаза и увидела, что Маарон ей не поверил. Вариант «покорная овечка» с ним явно не проходил. Принцесса пыталась сохранять скромный и просящий вид, пока в голове метались от уха до уха лихорадочные обрывки мыслей. Как они там свои южные фразочки складывают?

– Мудрый человек знает, когда жизнь оказывается сложнее самого правильного закона, – сказала принцесса, сама не очень понимая, что имеет в виду.

Маарон, очевидно, забавлялся. Мозг у принцессы потихоньку закипал. Однако она решила дать послу последний шанс, прежде чем ногтями вцепиться в эту лоснящуюся морду.