Ниса имела в виду, что настало время выходить к торжественному обеду, посвященному сыну посла, который где-то отстал от основного посольства, а теперь прибыл. Принцессе, однако, торопиться туда не хотелось.

– Слушай, – сказала она, – покажи бешеную белку!

– Да ну! – скривилась Ниса.

– Пожалуйста! Пожалуйста! – принцесса сложила ладошки вместе, сделала просящие глаза и даже попрыгала для убедительности.

«Бешеной белкой» назывался трюк, которым Ниса развлекала принцессу, еще когда они были маленькими девочками. Ниса вздохнула. Трюк требовал подготовки. Ниса вытащила спицу из пучка волос на затылке, рассыпав золотые локоны по плечам, наклонилась и, свесив голову, сгребла все это шелковое богатство вперед. Двумя руками она разделила шевелюру на два хвоста по обеим сторонам от макушки, удерживая их кулаками. В этот момент полог шатра откинулся и внутрь просунулся Гонза, солдат, которого регулярно отряжали к принцессе в помощь.

– Ваше Высо… – начал Гонза, но заряженную Нису было уже не остановить.

Она резко разогнулась, хвосты взлетели вверх и затрепетали в кулаках двумя фонтанами. Огромные глаза Нисы, предмет зависти всех женщин королевства, были скошены в переносицу. В вытянутых вперед губах безостановочно мелькал язык, превращая пронзительный Нисин вопль во что-то похожее на бесконечное «У-лу-лу-лу-лу».

Обычно это бывало довольно смешно. Теперь же помимо «бешеной белки» принцесса видела еще и лицо Гонзы с квадратными глазами и раззявленным ртом. Это удесятерило эффект.

Принцесса рухнула на табурет, хотя если бы не последнее парадное платье, она уже каталась бы прямо по земле. Она хотела сказать: «Уходи!», но издать могла только звук, смахивающий на скрип колодезного ворота: «Вхи-и-и-ип! Вхи-и-ип!»

Сведенными к носу глазами Ниса Гонзу не видела и улюлюкала, пока в ней не закончился воздух. К этому времени принцесса вообще утеряла способность издавать звуки, кроме судорожного сипения. Из последних сил она помахала в сторону полога ослабевшей кистью, и Гонза наконец убрался.

– Вечно вы, Ваше Высочество, – сказала порозовевшая от смущения Ниса, – меня в дурах… – дальше она говорить не смогла, громко фыркнула и захохотала.

– Пре-кра-ти, – в три приема простонала принцесса, когда смогла набрать воздуха и наклониться вперед, чтобы слезы не текли по щекам, а капали вниз прямо с переносицы. – Жи-жи-живот болит.

Им потребовалось некоторое время на то, чтобы перестать хрюкать и всхлипывать, и два раза по столько, чтобы восстановить урон, нанесенный внешности. Глаза принцессе пришлось промыть, и заново подкрасить ресницы сажевой мазью.

На обед в центральном шатре они чуть не опоздали. Разумеется, их бы дождались, но опоздание произвело бы неправильное впечатление на посла, а принцессе надлежало производить как раз правильное. В конце концов, Хаардан был раз в десять больше, чем ее королевство, посол был там важной шишкой, а Арранте очень нужны были сильные союзники. Это называлось «политический момент», как ей объяснял отец, король Эннер, почти всю дорогу от столицы до этого луга.

В пестрой хаарданской делегации принцесса сразу обнаружила новое лицо. Пришлось мысленно отдать очко Нисе, которая в своих догадках оказалась ближе к истине. Арманхан, сын посла, конечно, не был статным красавцем, но имел широкие плечи, крепкий стан, украшенный узорчатым золоченым поясом, и мускулистую шею, опять же с чем-то золотым на ней.

«Стой он ко мне спиной, я даже, возможно, обратила бы на него внимание», – думала принцесса, приседая во всех положенных по ритуалу реверансах и потупляя глаза в землю. Думала она так, потому что лицо Арманхана, несмотря на черные брови, нос с горбинкой и жгучие черные глаза, в целом было весьма противным. «Зазнайка», – решила принцесса. Впрочем, если она что-нибудь понимала в мимике чужестранцев, сама она Арманхану тоже не понравилась.