Вот он, шанс. Прямо здесь и сейчас. Ни секундой дольше. Миг, – и кара настигнет его. Ганз был уверен. Он точно был уверен. Он был уверен. Был уверен. Был… Его рука уже достигла верхней точки, она была готова нанести удар, но… Девочка смотрела исключительно на него всё это время. В её глазах застыли ужас, страх и что-то ещё. Что-то, чего она сама не понимала, но прекрасно понимал ассасин Земли. Всё было спланировано до мельчайших подробностей, так он думал. Ничто не остановило бы его. Он не учёл лишь одного – мэр имел противоречащую для его личности черту, – тот искренне любил детей. И это была правда, поскольку он никогда не трогал детские дома, приюты и школы – намеренно обходил их стороной, будто не замечая их существования. Это и не входящий в его планы ребёнок вдребезги разбили его уверенность в том, что он делает. Они заставили его усомниться в себе, в собственных силах, в собственных убеждениях. И это было хуже всего.

Ганз взревел, резко опустил кинжал вниз, резво убрал его в кожаный нарукавник и так же быстро скрылся с глаз долой, наверх, побыстрее куда-нибудь наверх. Прислонившись к стволу дерева, он замер, запирая рвущиеся наружу крики, раздирающие его изнутри. Кулаки сжались до боли в ладонях, а короткие ногти вонзились в кожу, дырявя её до крови. Он поступился своими принципами, нарушил приказ главы клана, изменил самому себе! Парень не понимал, почему это произошло с ним. Почему именно сейчас и при таких обстоятельствах. Он собственноручно отпустил самого мерзкого человека в этом городе, ничего не смог сделать. В этот момент разум усиленно спорил с сердцем, отчего не становилось легче – только хуже.

Мэр тем временем всё-таки отдал игрушку девочке. Ему пришлось самому положить её в руку подростка, потому как та была шокирована и не понимала, куда ей себя девать в такой ситуации. От страха она не могла произнести ни слова.

– Я не могу тебе помочь, прости, – он по-прежнему был ласков и учтив. – Однако… – вдруг задумался и чуть повернулся назад, – возможно, тот человек тебе поможет, кто знает.

Больше нельзя было задерживаться – дома его ждала семья.

Когда его тень исчезла в сумраке подступающей ночи, Ганз открыл глаза и разжал кулаки. Парень не искал себе оправданий. Всё случилось, потому что, видимо, так было нужно. Точно так же, как ему нужен был дом, куда бы он смог возвращаться каждый день, так и сейчас ему было необходимо отпустить, чтобы маленькой девочке было, куда вернуться. Закон гласит: любой, кто увидел ассасина в действии, должен быть тут же умерщвлён в угоду нераспространения случайной информации об их существовании. Ганз не хотел её убивать, не хотел видеть её внутреннюю смерть от того, что бы он сделал, потому не смог выполнить свою миссию. Увидев маленькую девочку с красными волосами и красивыми зелёными глазами, ассасин Земли с удивлением обнаружил, что в нём заговорило чувство справедливости и обыкновенной жалости к ребёнку. В ней он увидел себя и просто захотел взять к себе и воспитать достойным человеком, что, однако, плохо совмещалось с его настоящим образом жизни. И всё же сердце молило его пойти этим путём, взять её с собой и показать тот мир, в котором у неё будет жизнь, а не просто существование. Как потом узнал, девочка не помнила о своих родителях, последнее время жила на воле, не имея дома. Ганз взялся за её воспитание. В конце концов, она стала для него самым важным человеком в жизни, потому что до этого у него не осталось никого, кого бы он хотел и мог защищать. Стала для него семьёй, единственной девушкой, которую он хочет защищать.