– Нет, – сказала я. – Это невозможно.

– Почему?

– Он волшебник, – а все данные о них засекречены на уровне теневого правительства. Это все знают.

– Лицензированный?

– Внекатегорийный.

Вики снова вздохнула.

– Боб, ты снова закрываешься, – сказала она. – Если ты думаешь, что эти детские сказки о внекатегорийных волшебниках смогут нам помочь докопаться до причин твоих проблем, то ты ошибаешься. На каком-то этапе приемные дети воображают о том, что их настоящие родители богаты, знамениты, влиятельны, очень их любят, но не могут забрать их к себе в силу каких-то непреодолимых причин. Квантовая психология говорит нам, что тебе необходимо…

– Дядя Бэзил говорит, что тебе необходимо съесть это мороженое, Боб.

У меня был плохой день.

Я ходила на прослушивание в школьной театр, но главную роль мне не дали. Но, что гораздо хуже, главную роль дали Бекки, а я ее терпеть не могла.

Моя лучшая подруга заболела. Она уже третью неделю сидела дома и не могла меня поддержать. На уроке физкультуры меня толкнул Бифф, я упала и теперь у меня болела коленка. У велосипеда спустило колесо, и мне пришлось всю дорогу идти пешком и катить его рядом с собой. Вдобавок, мама собиралась на заседание книжного клуба (в этом месяце они читали «Гордость и предубеждение») и сказала, что у нее нет времени и она поговорит со мной позже.

А папа, разумеется, был на работе.

Но расстройства расстройствами, а шоколадное мороженое само себя не съест.

Дядя Бэзил стоял на лестнице, ведущей в мой домик на дереве, который они построили вместо с папой, и протягивал мне шоколадно-клубничный рожок. Сначала я хотела гордо отказаться, но второй рожок он уже распечатал и даже успел откусить, и выглядело это все слишком восхитительно.

– Ладно уж, давай.

– Отлично, – сказал дядя Бэзил. – Мне часто говорили, что я обладаю особым даром убеждения.

А еще он обладал тонким чувством момента, потому не приставал ко мне с разговорами, пока мы не доели мороженое.

– Ну и что случилось? – спросил он, хрустнув хвостиком вафельного рожка.

– Все плохо, – сказала я. – Никто меня не любит.

– Глупости, – сказал он. – Все тебя любят. Кроме Бекки, но Бекки – та еще… негодница.

– Мои родители…

– Отличные, они тебя очень любят, просто немного заняты.

– Ага, конечно.

– Факт, – сказал он.

– Ага, конечно. Никому нет до меня дела, – но это замечание сразу показалось мне несправедливым и я внесла в него дополнения. – Кроме тебя, разве что. Но ты слишком редко к нам приезжаешь. Чем ты вообще занимаешься, когда ты не здесь?

– Странствую.

– Как Беар Гриллс? – спросила я.

– Почти.

– И чем ты занимаешься в своих странствиях?

– Да так, чем придется, – сказал он. – Борюсь с медведями и несправедливостью, встречаюсь с разными людьми.

Конечно же, я знала, что он врет. Родители говорили, что он работает коммивояжером, так что с людьми он действительно встречается. А вот с медведями – вряд ли.

– И кого из интересных людей ты встречал?

– Например, твоего отца, – сказал он.

– Это неинтересно, – сказала я. – Я сама его встречала пару часов назад в офисе.

– Не папу Джона, – сказал он. – Другого. И он тоже тебя любит.

– Ну, это уже полная чушь, – сказала я.

Я любила дядю Бэзила и понимала, что именно он пытается сделать, но даже у его вранья должны были быть рамки.

– Вот и нет.

– Если он меня любит, то почему он меня бросил? И почему до сих пор не здесь? Ведь если ты его встречал, то он должен знать, где я. Или ты ему не сказал?

– Сказал.

– Ну и вот, – сказала я. – Значит, не любит и я ему не нужна.

– Все не так просто, – сказал он.

– Пожалуйста, не начинай рассказывать эти басни про сложную взрослую жизнь, – сказала я. – Мне скоро одиннадцать, я уже и сама взрослая.