– Это не его вина.

Но Логан даже не поворачивается. Он пристально смотрит на бедного Кори. Холодно и безжалостно.

– Ты сам сейчас же захочешь убраться, приятель, или тебе не понравится, как я тебя выселю.

Кори хмуро смотрит на стол. Затем он выталкивает из-под себя стул – так резко, что он падает назад и грохается на пол.

Логан запирает за ним дверь.

– Зачем ты это сделал? Я же сама сбежала. Это я виновата.

Логан показывает на выход.

– Ты ударила его по голове? Подсыпала ему наркотик в чай?

– Нет.

– Тогда это он виноват, и он это знает.

– Но ты мог бы дать ему второй шанс?

– Нет. Не на этой работе. – Он придвигается ближе. – Мы должны быть внимательны и всегда быть начеку. Достаточно одного промаха, чтобы кто-то пострадал или был убит. Что, если бы он заснул, пока тут были твоя сестра и принц? – Его голос становится немного надрывным. – Что, если бы с тобой что-то случилось?

И вот оно, снова. Это чудесное тепло, которое заполняет все мои конечности. Каждым своим словом Логан заставляет меня чувствовать себя драгоценной – и каждым своим вздохом.

День окончания школы Элли выдался солнечный – один из тех ярких, ясных дней, когда небо ярко-голубое, а воздух одновременно прохладный и теплый. Я выезжаю с парковки возле нашей квартиры на черном внедорожнике и направляюсь к «Амелии», чтобы забрать Элли, Марти и ее отца. Томми на пассажирском сиденье. Примерно через десять минут езды он подозрительно смотрит на меня краем глаза.

– Это что, REO Speedwagon?

Я нажимаю на поворотник и сворачиваю налево.

– Что?

– Ты напеваешь «Не могу побороть это чувство…» REO Speedwagon, если я не ошибаюсь.

Ха. Я даже и не заметил.

Мои руки скользят по рулю, я пожимаю плечами.

– Элли составила мне плей-лист… На самом деле он не так уж и плох.

Томми опускает солнцезащитные очки на нос и смотрит на меня поверх оправы.

– Кто ты, черт возьми, сейчас?

Я смотрю на него, сильно хмурясь. Затем показываю средний палец.

Он смеется и возвращает очки на место. Минуту спустя этот придурок откидывает голову назад и напевает:

– Я все еще люблю тебя.

И я уже ищу место, где можно притормозить, чтобы запихнуть его в багажник.

Десять минут спустя я паркуюсь в переулке за кофейней, и мы с Томми входим на кухню через заднюю дверь.

Нас приветствует орущая Элли…

– Трахни меня в задницу!

Я давлюсь собственной слюной.

– Что ты только что сказала?

Она поворачивается от раковины, широко раскрыв глаза и заикаясь.

– Я не… Я хочу сказать, я никогда не делала этого…

Мои брови взлетают до линии волос.

– Это просто выражение!

Томми бормочет себе под нос:

– Американки вообще странно выражаются.

Элли поднимает вверх маленькую белую туфельку с ремешками.

– У меня сломался каблук. И у меня нет других туфель, которые подходят к этому платью! Я облажалась по полной.

Я жестом указываю на туфлю.

– Дай сюда. – Я верчу ее в руках. – У меня в машине есть суперклей – могу починить.

Она смотрит на меня с обожанием.

– Ты мой герой, Логан. Я могу поцеловать тебя прямо сейчас.

И то, как она это говорит – хрипло и нетерпеливо, – наводит меня на мысль о том, что она не просто использует очередное расхожее выражение.

Я не дурак; я знаю, что Элли по уши в меня влюблена. Я вижу, как она смотрит на меня, когда думает, что я не смотрю: с таким благоговением, что мне кажется, будто я стою на пьедестале высотой в пятьдесят футов. А временами ее взгляд настолько полон желания, что он как будто бьет меня под дых.

Потому что, как бы ни была привлекательна Элли… она еще очень юная и недоступная для меня.

Поскольку мы здесь только на лето, не стоит смущать ее разговорами; я буду продолжать притворяться, что не понимаю, что происходит.