Мохайем вспомнила глубокие философские дискуссии, которые вела с этой девушкой во время ее обучения на Уаллахе IX. В отличие от других дочерей Шаддама, Ирулан получила воспитание в Бинэ Гессерит.

– Ты следуешь нашему учению.

– Я пытаюсь быть хорошей принцессой и мудрой советчицей отца. – Ирулан вновь взглянула на Мохайем. – В пределах тех жестких рамок, в которых мне это дозволено.

Шагая рядом, они направились в приятную тень ивовой рощи. Теперь Ирулан казалась спокойнее.

– Я всегда ценила наши беседы, преподобная мать, но знаю, что вы никогда не приходите ко мне просто поболтать. – Она позволила незаданному вопросу повиснуть в воздухе.

Мохайем хмыкнула:

– Однажды я тебя удивлю. Но ты права. Я человек прямой, у меня не хватает терпения для пустых светских разговоров.

Ирулан усмехнулась:

– После всей этой утомительной придворной трескотни мне скорее нравится, что вы не тратите мое время впустую.

– Меня заботит не то, нравится тебе или нет. – Какое-то мгновение Мохайем сохраняла каменное выражение лица, затем оно смягчилось. – Скорее, я пришла напомнить тебе о твоих обязательствах перед Бинэ Гессерит. – Она понизила голос, будто опасаясь подслушивающих устройств. – Ты прошла наш наиболее углубленный курс обучения и идеологическую подготовку, чтобы иметь возможность когда-нибудь самой стать преподобной матерью. Представь только – принцесса Империи, которая также является преподобной матерью Бинэ Гессерит! Подумай о перспективах.

Зеленые глаза Ирулан вспыхнули скорее тревогой, чем предвкушением:

– Это решение в конечном счете принимать мне.

– В какой-то степени верно, но если ты предварительно не согласуешь это с нами, у тебя не будет права делать выбор.

Ирулан обреченно вздохнула:

– К тому времени я выйду замуж за какого-нибудь лорда. Многие решения в моей жизни – возможно, даже большая их часть – приняты не мной, по политическим причинам, не имеющим ко мне отношения.

– И к Сестринству тоже, – подчеркнула преподобная мать. – Возможно, ты чувствуешь себя пешкой, но у нас есть возможность наклонить доску так, чтобы ты двигалась туда, куда нам надо.

Ирулан казалась расстроенной:

– Быть пешкой в руках Сестринства – тоже ничего хорошего.

– Но ты часть Сестринства, дитя мое. Всегда помни об этом. – Голос Мохайем посуровел: – Я наблюдала за тобой, и в последнее время ты, похоже, отвлекаешься от своих обязательств перед Школой Матерей. Ты неделями не подаешь отчетов и редко надеваешь нашу официальную мантию или символику, призванную напоминать придворным о твоих связях с Сестринством.

Откинув голову, Ирулан произнесла:

– Я – дочь Императора, принцесса крови! Это роль более официальная и яркая, требующая определенных действий и внешнего вида. Но я прекрасно помню, что также связана с Сестринством.

Мохайем внимательно посмотрела на нее, взвешивая слова:

– Мне самой знакомо, каково это – раздвоение чувства долга, но Сестринство всегда должно стоять на первом месте, независимо от других твоих обязанностей.

Пушистые ивы шелестели над их головами. Глаза Ирулан гневно сверкнули, она повернулась к преподобной матери:

– При всем уважении, что я такого сделала, чтобы заслужить порицание? Разве я давала повод усомниться в моей преданности Бинэ Гессерит?

Мохайем решила, что лучше сказать прямо:

– Ты проводишь чересчур много времени со своим отцом и слишком сильно стремишься ему угодить. Постоянно ищешь его одобрения.

Лицо принцессы недоверчиво вытянулось:

– Слишком много времени провожу с отцом? Вы говорите серьезно?

– Да. – Мохайем села на скамейку под деревом, в то время как возмущенная Ирулан осталась стоять.