– Нормально с тобой все? – задаю вопрос, чтобы отвлечься, и оставляю ее реплику без ответа.

– Да.

Киваю и хочу уйти. Разворачиваюсь к ней спиной, делая шаг, несколько десятков сантиметров, и она цепляется за мою ладонь в желании остановить. Чуть резче, чем стоило, дергаю рукой, чтобы ее пальцы слетели, не касались моей кожи.

– Не трогай меня, – смотрю в ее бегающие глаза и чуть расширенные зрачки. – Какого черта ты вообще…

Чувствую ее губы на своих, соображая, что она меня целует. С напором, прижав раскрытые ладони к моим щекам, и от этого злюсь еще больше.  Она застает врасплох, и мне это нравится. Хочется отпустить себя, но вопреки, я довольно грубо отдираю ее от себя. С болью, как тот самый пластырь.

Тея нервно оглядывается по сторонам, но не отстраняется, продолжает стоять критично близко.

– Я чувствую это, уже не в первый раз, – опускает взгляд к ширинке на моих джинсах. – У тебя либо спермотоксикоз. Либо ты сходишь от меня с ума.

– Не льсти себе.

– Конечно-конечно. Давай переспим, Лешенька, давай. Если тебе действительно настолько пофиг, то давай как с Риткой.

Каждое ее слово как приговор. Она, словно сканером, считывает мой раздрай, продолжая бить в одну и ту же точку.

– Свали отсюда, – отодвигаю ее в сторону.

– Вот об этом я и говорила. Именно об этом. Тебе далеко не плевать, ты просто трусишь, вот и все.

Она самодовольно улыбается, показательно сложив свои тонкие руки на груди, в полной уверенности, что попала в цель. С убеждением, что права.

– Ладно, – передернув плечами, тяну ее подальше отсюда.

Толкаю, и она влетает в стенку здания спиной, здесь темно и нет камер, впрочем как и людей.

– Я же говорил, что если ты захочешь, то в следующий раз я обязательно тебя трахну? Так вот, этот раз настал.

– Настал.

Обвивает мою шею и приподымается на носочки. Близко, запретно, желанно. Дергаю лиф платья вниз, оголяя грудь, и, круто развернув ее к себе спиной, вжимаю в холодную стену. Она пытается сопротивляться, но я давлю все сильнее, чтобы напугать. Ее выходка сработала именно так, как она того и хотела, я не могу остаться в долгу. Я хочу, чтобы она ушла, и она уйдет, сбежит.

– Мне больно, – шипит, отталкиваясь от стены.

– Пофиг. Снимай трусы.

– Что?

– Тогда это сделаю я, – задираю платье, отчетливо понимая, что ее трясет, останавливаюсь. Убираю руки, одергивая подол вниз. Что я делаю? Творю какую-то херню. Прохожусь по округлым бедрам, выше, аккуратно натягивая лиф на ее грудь. Она часто дышит, глубоко. Я действительно ее напугал. Сжимаю подрагивающие плечи, упираясь носом в висок. – А если бы я действительно это сделал?

– Не сделал бы. Не так, уж точно. Я верю тебе, Лешенька, – ее рука ложится мне на грудь, где-то в области сердца, – и совсем не понимаю, что со мной? Почему я так себя веду? Зачем прихожу к тебе сама? Постоянно…

– Езжай домой.

– Нет, – вертит головой в отрицании, – если ты сейчас не продолжишь, я сделаю выводы. Те, которые тебе не по душе. Я тебе нравлюсь. Скажи это.

Ее речь звучит утверждающе, вынуждая уголки губ дрогнуть в улыбке.

– Ты ушел с Риткой, потому что хочешь показать мне свое безразличие. Но я его не чувствую, его нет. Тогда в чем проблема? Я не понимаю, Леша.

– В том, что ты ошибаешься. Ты видишь то, что хочешь, но не то, что есть.

– Правда? – ее пальцы скользят по моей шее, заставляя кадык дернуться, а тело напрячься. – Ты нервничаешь? – прищуривается. –  Сначала я думала, что раздражаю тебя, а теперь… если меня бесит человек, я не смотрю на него так.

– Как? – сильнее сдавливаю ее под ребрами.

– Так, как это делаешь ты, если рядом есть я. Больно.