– Завтра, – ответил доктор и не почувствовал радости от своего решения. Он оглядел хижину вождя, где когда-то боролся за его жизнь, вспомнил, сколько всего пришлось пережить им здесь, сколько препятствий они преодолели, как радовались каждой своей новой победе над невежеством своих подопечных, и почувствовал, как у него неожиданно перехватило горло.

– Я не знаю, – смогу ли я когда-нибудь вернуться сюда, – с волнением в голосе честно сказал Павел, – но я никогда не забуду время, проведённое вместе с твоим народом, вождь, я тоже многому научился, живя здесь, и память о вас навсегда сохраню в своём сердце. Затем он подошёл и обнял худое маленькое тело, пахнущее осенними листьями его родной Одессы в октябре.

Утром, когда Маня с доктором ещё сладко спали после затянувшихся до поздней ночи торжественных проводов, сопровождаемых неистовыми плясками, возле их хижины стали появляться люди. Они несли самые разнообразные вещи и аккуратно складывали их в кучу, которая росла на глазах, и к тому времени, когда разбуженная непривычным шумом Маня высунула наружу голову, рядом с их жилищем уже появился внушительных размеров холм. Здесь были корзины, доверху гружённые всякой снедью, тёплые шкуры, посуда, одежда, оружие, игрушки и другие мелочи. Малыш, Джульетта и выглядывающая из-под неё Джулька с недоумением взирали на это необычное сооружение.

– Дядя Патя, а дядя Патя! – стала она будить доктора.

– Чего тебе, Маня? – недовольно отозвался спросонок доктор.

– Да посмотрите сюда, что это такое?

Зевнув, Павел выглянул наружу. – Надо готовиться к обороне, Маня, – вздохнул он.

– К какой обороне, дядя Патя? – испугалась девочка.

– Будем отбиваться от подарков, – обречённо изрёк он, – и это будет нелегко. Выходим. Их появление было встречено настоящей овацией. Маленькие люди так искренне радовались возможности доставить удовольствие Посланникам Неба, ставших для них родными и дорогими людьми, что Павел растерялся и забыл приготовленные слова. Он стоял, улыбался и думал о том, что ещё никто в его жизни так открыто по-детски не радовался ему, ни у кого в глазах не было столько обожания при взгляде на него, и никто, кроме Евдокии не проявлял к нему такой безграничной и беззаветной любви. От переполнявших его чувств у него защемило сердце и если бы не неожиданное вмешательство Лысого, у него бы не хватило сил отказаться от приношений.

Решительно выступив вперёд, сын вождя, дополняя свои скупые слова энергичной жестикуляцией, доходчиво объяснил маленьким людям, что поднять на небо все подарки Посланники Неба не смогут, да и не нужны они там, их подарки. На небе и так всего полно. Разве что они отберут кое-что в дорогу, – добавил практичный Лысый, – ведь до гор, откуда они вознесутся на небо, ещё нужно дойти.

Маленькие люди повздыхали, и стали ревниво наблюдать за тем, как будет происходить отбор подарков. Было решено, что сопровождать Посланников Неба будут дети вождя, Лысый и Зоо, а также младший Мадо с Чаком. Весь отобранный груз они распределили между собой, а Павлу и Мане достались только их старые походные спутники – рюкзаки, выданные им когда-то карликом Большая Голова. Поскольку у Павла в рюкзаке освободилось место от медицинского чемоданчика он, не взирая на активное сопротивление Мани, переложил себе часть её поклажи.

Пока шла подготовка к походу, Маня бегом бросилась в лес. – Я за сестричками, – предупредила она доктора. Павел свистнул Малышу, и тот быстро догнал девочку.

Пернатые члены маленького отряда и в вольной жизни держались вместе. И хотя каждая из сестёр заимела себе пару и жила в своём собственном гнезде, но их гнёзда находились в самой непосредственной близости друг от друга на одном и том же дереве, поэтому Мане было не трудно найти их. Подойдя к облюбованному птичками дереву, она задрала голову к верху и слегка свистнула. Малыш призывно залаял.