– А где твоя… ваша волшебная палочка? – вздохнула я, глядя на него, вспоминая детские мультики и страдая от мучительного когнитивного диссонанса. – И у меня есть предложение… Верни…те… меня обратно…

– Вертел я твое предложение на волшебной палочке, – лениво ответил крестный, сладко потягиваясь. – Я ответил сразу на два вопроса?

Глава вторая. Только песня совсем не о том, как не ладила Юля с котом!

Если бы в моей жизни вдруг появился кот, то это был бы пушистый перс по имени Ксеркс. Персидский царь, думаю, претензий бы не имел, а котишка – тем более. Соседи ласково называли бы его Ксероксом. «Юля! Твой Ксерокс опять «наксерил» у нас под дверью!» – высказывали бы мне на каждом собрании жильцов. Зато владельцы соседских кошек предъявляли бы мне пушистые «ксерокопии». И так каждую весну.

Я снова украдкой посмотрела на крестного. Фей критично осмотрел мрачный и крайне запущенный зал со свисающей с потолка паутиной, потом бросил взгляд на меня и криво усмехнулся. Его хвост медленно поднялся, поправил один из висящих портретов, а потом снова лег на пол, ритмично подергивая кончиком.

Под портретами расположилась стеклянная и пыльная витрина, в которой лежала куртка, смахивающая на удлинённый мундир с золотыми шнурами, белые облегающие штаны и черные высокие сапоги-ботфорты. К костюму принца прилагался короткий белый плащ. Добро пожаловать на детский утренник!

– Переодевайся, Принц! – усмехнулся Фей, стирая пыль с витрины, – Теперь это – твоя рабочая одежда.

– А вас не смущает, что я … хм… девушка? – поинтересовалась я, глядя на кончик его хвоста, которым он постукивал по полу. – Какой я нафиг принц? Это – шутка? Пошутили и хватит!

– А с чего меня это должно смущать? – холодно усмехнулся Фей, снова наминая своими когтистыми руками мои бедные плечи. – Меня это даже радует. Жениться на принцессах не придется. Ты у нас – правильная мышка, и принцессы тебя интересовать не должны. Думаю, что скоро мышка сама все поймет.

Я почувствовала, как его когти снова слегка впились в мои плечи. Я все понимаю, но мне неприятно! Фиг с ним, когда это делают маленькие лапки маленького кошастика. Ему простительно. Но когда это делают большие мужские руки с длинными когтями, это действительно напрягает.

– А у принца большое королевство? – тоскливо поинтересовалась я, прикидывая масштабы правления и пытаясь убрать руки крестного с моих плеч. Ага, сейчас. Держи карман шире! Что это за привычка «наминать» меня когтями? Что это вообще означает? Я в кошачьих повадках не сильна и массаж с глубоким проникновением .... когтей не заказывала.

– У тебя есть только замок, корона, меч, конь, – крестный сладко вздохнул, наклонившись к моему уху, – и я.

Судя по его сладкому «я», кот – это самое дорогое и ценное, что у меня есть. «Я!» И морда полная блаженства от осознанья совершенства.

– А можно так не делать! – возмутилась я, чувствуя, как когти, раз за разом слегка впиваются в мои плечи. – Мне, между прочим, больно!

– Я так успокаиваюсь. Не каждый день получаешь ботинком по.... – я почувствовала, как когти сжались сильнее. Кончик хвоста ритмично шевелился на полу. У меня сегодня тоже очень плохое настроение, и мне тоже очень захотелось успокоиться. Одно движение моей ноги и когти моментально сжались на моих плечах. Я стиснула зубы от боли, едва сдерживая слезы. Потом когти резко разжались. На моих плечах лежали обычные человеческие руки. Без когтей.

– Мне тоже не помешало бы успокоиться, – усмехнулась я, убирая ногу с кончика его хвоста. И тут я почувствовала, как меня что-то душит. Длинный черный хвост, только что душевненько отдавленный ботинком, обвился вокруг моей шеи и слегка сжал ее.