В моей же памяти только Вы и Вы, и тот куст, за который мы зацепились: вчера я вновь увидел его с ужасом.

То была неопалимая купина, ибо я пылал к Вам все так же. Привезите с собой или, если Вы не тотчас же приедете, пришлите мне Генца. Как много у нас будет сказать друг другу! о нас с Вами, дражайшая княгиня. Я буду повторяться. Говорить, что Вы не только восхитительное, но и превосходное создание. Я первый открыл и объявил, что Вы сама доброта. Кстати, о недоброте, правда ли, что Колинетта, брошенная своим Колен-Куром, находится в Дрездене и собирается сюда? Будьте осторожны, мне сдается, что нам было плохо вместе. Оттуда едут, чтобы любить друг друга, и, к несчастью, я с Вами ни разу не ссорился.

Поручите мне снять для Вас дом, иначе я приеду к Вам в Дрезден, и сие меня разорит: мы покупаем дукаты по 9 флоринов. Приезжайте к нам из экономии. Но не экономьте на Ваших чувствах ко мне. Будьте щедры. Дайте себе волю. Я готов Вас вновь обожать.

Заставить Вас обожать меня – еще не все, надо не заставлять Вас сожалеть обо мне. К чему Вам служат мое восхищение маленькой юной княжной Барятинской, мое знакомство с ней, затем мое общение с княгиней Базиль550, затем чувства расположения, дружбы, а потом мое обожание, о коем я не сразу догадался, и моя страсть?

О! Начнем жить заново, и будьте благоразумнее. Вернемся на десять лет назад: подумайте, не лучше ли было бы вместо Ваших треклятых вечных успехов полюбить меня раз и навсегда и доверить заботу о Вашем здоровье климату, в котором по меньшей мере есть какой-то здравый смысл? Быть может, мы бы даже отделались всего одним бегством. Быть может, Вы бы упасли нас от второго, возгласив громогласней тех, кто способствовал этой второй войне, что в ней ничего нельзя выиграть, но можно все проиграть.

Божество, перед коим преклонялся Потемкин, воспитанница великой matuschka551, Вы должны были парить над нашими головами и помешать нам поверить в испанские и английские басни. Вернитесь к нам. Я пришлю Вам мое меню. Вы бы немного чаще, чем в последний раз, бывали в особняке-гостинице Линя, где почти не появлялись, не знаю, почему, и я бы предложил Вам прекрасное жилище, более светлое, чем в последний раз, возле городских стен или на эспланаде552.

Обед для четырех-пяти мужчин и порой ужин для четырех-пяти женщин. Затем – Теплице вволю и почитание Вас всем миром, при условии, что мое будет особенным. Я окружу приятным всеобщим вниманием моего дорогого князя Базиля. Привезите его, дражайшая княгиня, и наслаждайтесь обществом Ваших детей. Славного, любезного Николя здесь все очень любят. Мы не устаем его хвалить.

Поздравляю Вас с именинами553; я дал бы для Вас небольшой спектакль, если бы Вы были здесь; в моем безразмерном доме я устроил в этом году несколько представлений, и на скамьях и соломенных стульях сидели 22 женщины, а столько же мужчин размещались, как могли.

Не забывайте, обожаемая княгиня, Вашего давнего почитателя, который смог оценить Вас лучше всех.

Извещение, напечатанное в «Журналь де Франкфор» и посланное господам Вальтерам в Дрезден для помещения в других немецких газетах.

Красивая княгиня, еще молодая, хотя она столь прославлена и наделала столько шума в свете, что ей можно дать сто лет, вступившая в свет, будучи ребенком, и уставшая от поклонников, хотела бы завести любовника. От коего требуются лишь красивое лицо, ум и любезность, а также быть весьма обходительным на публике, не слишком хранить верность, если об этом ничего не узнают в обществе, дозволять ей нравиться и не пытаться ни заточить ее в доме, ни стать самому затворником, уметь играть в комедиях, стяжать в свое время разного рода успехи, отличаться приятными талантами, отменным умением вести беседу и не быть чересчур нежным. В особенности нет нужды в его страсти и восторгах. Он даст знать о себе, обратившись в отдел извещений.