19:35 Прими мои соболезнования. Поверь, я знаю, как тебе сейчас тяжело. Два года назад я потерял маму. Если нужна поддержка, можешь на меня рассчитывать. Просто пиши о том, что у тебя происходит. Будем на связи, Саша, – неожиданно ответил Спайдер, и его слова наполнили каким-то особым теплом мое сердце.

19:36 Спасибо, – отозвалась я, взглянув на на наше общение совсем с другой стороны.

Провалившись в сон, я перенеслась в свои детские воспоминания. Отец смеялся и кружил меня на руках, подбрасывая под самый потолок. Мой радостный визг закладывал уши, а в стороны разлетались тонкие косички с яркими бантами. Но в следующую секунду все померкло, и я очутилась совсем одна в беспросветной темной комнате. Именно тогда, впервые, мне и приснился незнакомец, лица которого я не могла рассмотреть. В своей крепкой мужской руке он уверенно сжимал мою ладонь, а я ощутила поддержку и опору, в которых так отчаянно нуждалась.

7. 7 глава Считай повезло

Просыпаться и вылезать из постели совсем не хотелось. Едва открыв глаза, я понимала, новый день будет не на много легче предыдущего.

Сегодня мы должны были покинуть наш дом, который каким-то образом оказался в залоге у банка, и переехать неизвестно куда на окраину в социальное жилье.

«Заботливый» Илья Ильич уверял, что это временная мера и нам пойдет на пользу новая обстановка. К тому же пронырливые репортеры уже с самого утра атаковали наши ворота, а встречаться и тем более давать какие-то комментарии никому из нас не хотелось.

Мама не вставала. Даже если она лежала с открытыми глазами, то мыслями была далеко от нас. Склонившись над ней, я припала к ее груди и расплакалась, шмыгая носом, но она даже не пошевелилась. Ей и прежде до меня не было особого дела, вот и сейчас, даже находясь рядом, боль потери каждый из нас переживал в одиночестве.

Пока Мила готовила к переезду Ванюшкины вещи, мы с Клавой упаковывали обширный мамин гардероб. После двух часов изнурительной работы я думала, что десятый громоздкий чемодан будет последним, но нет. К тому моменту мы только добрались до верхней одежды.

Когда судебный пристав, контролирующий наши сборы, потребовал оставить на местах предметы искусства и полотна именитых художников, которые отец всю жизнь собирал в свою коллекцию, а главное, шкатулку с ювелирными украшениями, так как их стоимость пойдет в погашение долга, мама неожиданно ожила.

– Да как вы смеете! Там же фамильные драгоценности и подарки моего покойного мужа!

Непробиваемая женщина в форме смерила маму презрительным взглядом и с нескрываемой насмешкой ответила:

– Вся эта шикарная жизнь была подарком вашего мужа. Вот только, покинув свою семью, он забыл расплатиться по счетам, – ответила гадина, отставляя в сторону мамину увесистую шкатулку. – И не надо так на меня смотреть. Обручальное кольцо и серьги я разрешаю оставить. Для светлых воспоминаний о муже будет вполне достаточно.

Из техники нам позволили забрать только холодильник, якобы без кофеварки, микроволновки и стиральной машины можно вполне обойтись. Из мебели взяли с собой лишь стол со стульями, шкаф, комод и две кровати: двуспальную для нас с мамой и детскую для Ванюшки.

– Остальное туда просто не влезет, – пояснил Илья Ильич, а я уже боялась представить куда же нас переселяют.

Время прощаться с близкими людьми и родными стенами, где прошла вся моя жизнь, которая сейчас казалась особенно счастливой и беззаботной, настало слишком быстро. Рабочие грузили вещи в машину, приставы готовились опечатывать дом, а все мы собрались на крылечке, включая маму, которая все-таки поднялась с постели и теперь стояла рядом с отрешенным взглядом, но зато при полном параде и на высоченных шпильках.