Мы, не сговариваясь, посмотрели наверх: ветер успокоился, небо стремительно очищалось, а гром удалялся в северном направлении.

– А что мы, собственно, вообще знаем о принце Варлоге? – прищурилась Нетта.

Впереди в просветах между деревьями замелькало шоссе. Выстроившиеся в вереницу фонари расплывались желтыми кругами, как огни на борту летающей тарелки.

– Только то, что написано в городских легендах, а они не страдают подробностями. По крайней мере, не припомню, чтобы хоть в одной упоминалась мстительная кровожадность.

– Повтори, как он назвал кольцо?

– Кольцо Имельды, слышала о таком?

Нетта отрицательно покачала головой.

– А про Имельду?

Подруга снова помотала головой и посмотрела на Чезаре. Тот пожал плечами:

– Я вообще не из этих мест, какой с меня спрос?

– Ты живёшь здесь последние тринадцать лет, то есть в три раза дольше, чем где-либо ещё, включая утробу матери, так что ты такой же житель Мистиктауна, как и любой из нас!

– Скажи это Лоцману, который до сих пор зовет меня «эй, парень», хотя я подрабатываю в его мастерской с шестого класса. Жителем Мистиктауна, настоящим жителем, может стать только тот, кто здесь родился.

– Лучше не зли меня, Бартола! – Нетта тряхнула головой, и пластиковые серьги угрожающе звякнули. Парень вскинул ладони, наклонился и что-то прошептал, поцеловав её за ухом. Не знаю, что он ей сказал, но подруга остыла и следующий вопрос задала уже спокойным тоном:

– Что ты собираешься делать, Виски?

– Отыскать это кольцо, конечно, и поскорее!

– Мы все тебя так достали? – ухмыльнулся Чезаре.

– Чтобы выяснить, зачем оно Варлогу, – строго произнесла я. – А там по обстоятельствам: либо отдам ему, либо спрячу. Но твердо знаю одно – нужно вернуть Его Злодейшество обратно под землю.

– Как насчёт того, чтобы угостить его бабушкиным пирогом? Госпожа Финварра из тех, кто одной левой уложит обратно и не посмотрит, что перед ней шестивековой принц.

Я в ужасе воззрилась на него:

– Даже не вздумай ничего говорить бабуле! И ты, Нетта, обещай!

Подруга вскинула руку и выдала самую страшную из своих клятв:

– Чтоб мне до конца жизни носить деловой костюм!

Больше всего на свете Нетта ненавидела офисную униформу, в которой буквально задыхалась, хотя узкие юбки-карандаши и приталенные жакеты очень ей шли. Она даже в колледж решила не поступать, потому что потом пришлось бы устроиться в какую-нибудь скучную фирму, как того хотела её мать. Госпожа Раймон мечтала о том, чтобы дочь подыскала хорошую работу и уехала из Мистиктауна в лучшую жизнь, прихватив с собой и её, конечно.

Согласно представлениям Неттиной мамы, в этой лучшей жизни не было места Чезаре с его заляпанными машинным маслом джинсами, провокационными футболками и скандальными замашками. То, что последние он перенял у её дочери, женщина категорически отрицала, сваливая всё на отца парня, безработного бездельника. Вообще-то отец Чезаре художник, но его жена, работающая школьной учительницей, да и многие в городе были согласны с госпожой Раймон. Слишком уж мутным им казался способ зарабатывать на жизнь, пачкая бумагу и другие поверхности абстрактными каракулями. Всё на время менялось, когда поступали крупные заказы.

Тогда господин Бартола запирался в своей мастерской, переоборудованной из гаража, и торчал там неделями, а то и месяцами, выбираясь лишь за тем, чтобы перекурить и затолкать в себя пару-тройку бутербродов с тунцом, дольками помидора и плавленым сыром. Итогом этой своеобразной диеты и изнурительной работы становился новый холст и чек на приятную сумму от безликого заказчика из города N. Из таких художественных запоев господин Бартола выныривал бледным, осунувшимся, со слегка растерянным взглядом, но до странного умиротворенный, как будто нашел решение мучившей его задаче или вытащил долго нывшую занозу.