– За комплемент – спасибо. Будь любезен, Боб, переведи, что сказал обо мне этот висельник, бежавший из острога?

– Филипп обозвал тебя безмозглой куклой и пообещал надрать задницу крапивой.

– За что!?

– Не знаю…

– Хорошо, при случае сам у него спрошу…

Серафим и донна Роза несказанно обрадовались появлению в нашем доме господина Филиппа Гамильтона младшего. Значит, где-то на необъятных просторах планеты Камелот обитает ещё и старший Филипп Гамильтон. И этот старший – отец Филиппа и Мадлен – а по совместительству мой тесть, в этом мире числится не простой пешкой, а фигурой облеченный властью, раз «именитого преступника» освободили из тюрьмы досрочно, вполне официально, но совсем необычно. Доставили в летающем остроге к дому и выбросили поблизости в озеро, снабдив спасательным жилетом…

За что посадили шурина в летающий «замок Ив» и почему досрочно освободили из заключения, Боб мне не сообщил. Наводящих вопросов я ему не задавал, а он, словно оберегая мою, раздувшуюся от пустоты голову, лишь изредка комментировал услышанные диалоги.

И ничего-то конкретного я не узнал из его коротких комментариев, сделанных мельком вместо дословного перевода задушевных бесед Филиппа с домашней челядью.

А вот Филиппу, похоже, обо мне что-то сообщали. Ибо он, мой новый родственник, после очередной цитаты, произнесённой Серафимом, неожиданно сменил имидж домашнего любимчика и шалуна-говоруна на личность вполне приземлённую, сочувствующую, желающую помочь…

Обеденная трапеза, организованная для гостя – одного из хозяев дома и прилегающей территории вместе с баобабами, озером и горными отрогами – напоминала «Тайное вечерие», где я высвечивался в роли Иуды, уже получившего свои тридцать серебренников. Я даже почувствовал себя неловко. Во мне что-то засвербело внутри, захотелось узнать подробности из жизни семейства Гамильтонов, да и о Раконерах не мешало бы у Боба спросить. Или у Мадлен. Но её нет рядом со мной, а Бобу, по-видимому, категорически запрещено удовлетворять моё любопытство. И он всё время увиливает от ответов на вопросы, или «глушит» моё, не всегда настойчивое, любопытство. А в данный момент вообще не контролирует меня. Шурин Филипп всё дольше и дольше задерживает внимание Боба. Словно тот получил задание наблюдать за новым объектом, и моя персона ему уже не интересна.

Думаю, что я угадал. Потому что никто, в том числе и персональный слуга, не обратили внимания, когда я покидал гостиную, воспользовавшись незнакомым для меня выходом…

С внутренним устройством дома я ознакомился, но не настолько, чтобы свободно ориентироваться, блуждая по коридорам и проходным залам. Выйдя из гостиной, попал на лестничную площадку. Вверху мне делать было нечего, а внизу, попав на первый этаж, я мог бы выйти из дома и без присмотра Боба побродить по ещё не изученным территориям. Я стал спускаться вниз. Миновав пару пролётов, оказался на площадке первого этажа, но выхода ведущего на улицу или внутрь дома не обнаружил. Лестница же вела вниз и вместе с тлеющим фитильком любопытства приглашала преодолеть ещё пару маршей и посмотреть на тайны, хранящиеся в подвалах дома.

Следующая площадка оказалась широкой, но слабо освещённой. Напротив лестницы, по которой я спустился, стояла стеклянная сторожевая будка с самым настоящим охранником в ней. Слева – неприметная металлическая дверь. Справа – за решеткой – ещё менее освещённый не широкий тоннель, наклонно ведущий в подземелье. Во мраке я едва рассмотрел теряющийся в отдалении ряд тусклых огоньков. Он прерывался метрах в двадцати от входа, уткнувшись в очередную дверь, или сворачивал в сторону и там имел продолжение.