Чувствуя себя совершенно униженной, я постаралась сделать свои дела как можно быстрее. Когда мы вернулись, Сильвер предложил нам полоски вяленого мяса, ломтики свежего яблока, большой кусок сыра и хлеб. Я поела, внезапно обнаружив, что за время пути чертовски проголодалась. Я практически вдыхала еду и с наслаждением жевала каждый кусочек. Даже обычные яблоки сейчас оказались вкуснее, чем все, что я когда-либо пробовала дома.

Все то время, что мы сидели в тени одного из деревьев, принц держался в стороне. Он поел в одиночестве и начал нервно вышагивать туда-сюда перед своим жеребцом, который беспокойно бил копытами землю. Они оба вели себя так же, как я вчерашним вечером: метались словно львы в клетке, из которой не видели выхода. Принц заметил, что я наблюдаю за ним, и бросил на меня злобный взгляд.

И тебе того же, приятель.

– Значит, туда мы едем? На гору Руин? – спросила я, указывая на далекий горный хребет, к которому мы, казалось, направлялись.

Крин прыснул.

– Даже не близко. – Он прислонился к дереву, вытянув перед собой длинные ноги, и жевал травинку.

– Сначала мы заедем в Летний двор, – сообщил Джондар. – Ко мне домой, – добавил он с гордостью.

– Летний двор? – переспросила я.

Джондар кивнул.

– И долго мы там пробудем? – спросила я.

– Калилл должен выразить свое почтение Летнему королю и обсудить с ним… важные вопросы. Это займет всего несколько дней.

Несколько дней, которые добивались к моему приговору. Проклятье!

– Сколько времени займет дорога от Летнего двора до горы Руин? – спросила я, опасаясь услышать ответ.

– Кто знает, – ответил Сильвер. – Недели три.

Крин фыркнул.

– Это если мы вообще туда доберемся.

– Заткнись, Крин! – рявкнула Арабис. – Мы обойдемся и без твоего пессимизма.

– Это не пессимизм, милая. А реализм.

– Я уже тысячу раз просила тебя не называть меня милой. – В голубых глазах Арабис вспыхнуло раздражение.

Крин ухмыльнулся, довольный тем, что разозлил ее.

Арабис закатила глаза; казалось, она была недовольна, что позволила ему разозлить ее.

Сбоку что-то мелькнуло, привлекая мое внимание, и я посмотрела в сторону принца. Он уже отошел от своего коня и выполнял какие-то упражнения, очень похожие на приемы боевых искусств.

– О нет. Опять он за свое, – сказала Цилия, заметив, что он делает.

– По крайней мере, он поел, – добавила Арабис.

Отточенными движениями, как в танце, принц вставал в стойку, застывал в ней на несколько секунд, а потом менял позу. Несмотря на все происходящее, я не могла не восхищаться его грацией и ловкостью. Должно быть, он оттачивал их долгими часами, проведенными на тренировках. Впервые я задумалась о том, сколько ему лет. На вид ему было от двадцати пяти до тридцати, но я знала, что по достижении зрелости фейри медленно стареют. Насколько я знала, ему было несколько сотен лет. По крайней мере, должно быть, ведь о нем уже слагали легенды.

Закончив тренировку, он снял тяжелый кожаный жилет и отбросил его на землю. Затем снял и рубашку, обнажая татуировки на правой стороне торса. От его живота к шее и лицу поднимались замысловатые темные узоры, явно нанесенные искусным художником.

Цилия многозначительно пошевелила бровями.

– Видать, это один из тех дней.

Принц подошел к своему жеребцу и достал из висящих на седле ножен большой меч – оружие, которое мало кто смог бы поднять. Он выглядел очень тяжелым и доставал стоявшему прямо принцу до бедра.

Он прокрутил над головой меч, как какую-то зубочистку. Лезвие рассекло воздух и со свистом вонзилось в воображаемого противника. Внушительные мышцы на торсе принца напряглись, когда он начал новый танец, но на этот раз с партнершей, которая, без сомнений, была его любимицей. Через несколько минут на его теле заблестели капельки пота.